Невозможное возможно. Стихи

Вздохом тихим твоим разбуженный

я пойму – не приснилось все же:

что теперь не один, что нужен и

слишком разные так похожи…

Трансплантация души

Гемодиализ священных писаний бессилен,

писк аппаратов – привычная азбука Морзе.

В боль провалившись с вершины морфина просила:

руки в крови виноградной получше отмойте,

только потом осторожно беритесь за дело.

Я столько лет ожидала – появится донор.

Архихирург шестикрылый и очень умелый

мне сообщит: «Все готово» обыденным тоном.

Дальше навалится сон многотомным кошмаром,

будет темно, и поставят на паузу сердце,

полуживой мне привидится многое в малом,

и задрожу, просыпаясь, пытаясь согреться.

…«Не приживается, – скажут врачи обреченно, —

не помогают иммунодушедепрессанты,

мы просчитались, ошиблись критически в чем-то,

зря понадеялись на милосердие Санта…

Санта-Марии, Лючии, Иуды и Павла —

поистощились запасы щедрот и подарков,

зря заказали авансом спасителей лавры,

как ни прискорбно – уже не помогут припарки».

Температурю. Скребется и рвется наружу

мой трансплантат, отторгается больно и трудно.

Больше за жизнь не цепляюсь, ни капли не трушу —

Душеспасения День – он нисколько не Судный.

Дурная Луна

Я вижу – встаёт дурная луна…

Джон Фогерти

Вибрация вдоль хребта —

становится дыбом шерсть,

проезжая часть пуста,

но шансы дождаться есть.

Коснулись ноздрей духи

и мелкую будят дрожь.

Заделаться бы глухим —

не слышать орущих рож,

не чуять пивную вонь

и «Мальборо» фимиам.

Бормочет она: «Не тронь»,

ты слышишь: «Конечно, дам».

Скорее подальше в тень —

двоим навредит толпа.

Схвати. Оглуши. Раздень.

Плевать, что она глупа.

Неважно, какой размер

и ноги какой длины —

сейчас ты горяч и смел

во власти Дурной Луны.

…Кровь сладкой такой была,

и бился в ладони пульс,

теперь укрывает мгла

остывшее тело. Пусть.

Перебираю прожитые дни

Перебираю прожитые дни:

от ясписа до черного опала.

На полках лет разложены они,

рассыпано-потеряно немало.

Пропала где-то детства бирюза —

её напрасно под столом ищу я.

Пытаюсь, хоть и знаю, что нельзя,

на барахолке прикупить другую.

Покрылся пылью юности алмаз,

тусклее стали радужные грани.

Обычным кварцем кажется сейчас,

который не сияет и не ранит.