Чужих гор пленники

Так ты сможешь…

Закончить вопрос Дмитрий не успел. Краем глаза уловил вспышку за окном, столь яркую, что жалюзи не справились: резануло по нервам, будто преграды вовсе не было. А затем…

Затем ничего.

Похоже на сон, который забываешь в первый миг пробуждения.

Вроде бы кто-то насыпал ему полный рот едкой пыли. И он долго отплевывался, а потом еще дольше натужно кашлял. Было такое или сознание шутки шутило? Скорее всего второе.

Было и что-то другое, о чем он потом и вспомнить не мог. Какие-то смутные намеки непонятно на что.

Одно можно сказать точно: когда сознание наконец вернуло способность хоть как-то запоминать события, Рогов обнаружил себя лежащим на левом боку. Один глаз оказался под поверхностью снега и ничего не видел, от второго толку было немногим больше, так как он вовсю щурился из-за ослепляющего солнечного света.

Вставать категорически не хотелось. Хотелось опять провалиться в забытье, где ничего не помнишь. И в первую очередь забыть о том, что у человека имеется голова.

Потому что болела она дико. Настолько дико, что, окажись рядом палач в черной маске и при окровавленном топоре, Рогов бы молил его об одном: «Рубани меня от всей души по шее! Давай же! Не тяни!»

Говорят, человек не может испытывать сильную боль в нескольких местах одновременно. Но у Рогова это получилось на пять с плюсом: все его тело превратилось в средоточие страданий, и голова являлась не более чем эпицентром нестерпимого бедствия. Приходить в себя окончательно, чтобы начать разбираться с причинами недомогания, было страшно.

При таких симптомах очевидно одно: с ним произошло нечто столь ужасное, после чего или остаются инвалидами-овощами, или уходят под землю в закрытых гробах.

Жить овощем не для него. Лучше полежать, подождать смерти.

Смерть вела себя как капризная дамочка на первом свидании. То есть запаздывала. Время шло, и с каждой минутой слабела уверенность в том, что он сумеет дождаться погибели. Да и мысли о неизлечимых травмах, нанесенных тушке, начали отходить на второй план.

Как и боль. Или, что вероятнее, на смену ей пришло кое-что другое, тоже неприятное.

Не так просто безнаказанно валяться в снегу. Рано или поздно холод даст о себе знать.

Чем дальше, тем сильнее коченело тело. Мороз ли подействовал как анестезия или боль сама отступила, но в какой-то момент Рогов осознал, что более ни секунды не сможет терпеть. Желание свернуться калачиком, стараясь уменьшить потери тепла, он отбросил как бредовое.