Светлые дебри

Прилетевшую из Бостона дочь не узнала, долго всматривалась, даже высунула язык от удивления, сердито отвернулась.

Это осталось ее единственным плохим настроением за последние четыре недели.

ПРОФЕССОРСКИЙ МОСТ

Профессор сидел там ежедневно, кроме воскресенья. Одинокой фигурой с рассеянным взглядом, устремленным в никуда, в профессорском сюртуке и в бабочке на белой рубахе, с ладонями, сложенными на коленях, он походил на экспонат из музея мадам Тюссо.

Иногда только переставлял затекшие ноги и становилось ясно, что это не восковая фигура, а живой человек. Перед профессором стояло глубокое медное блюдо, нечто вроде котелка, в котором лежали скомканные денежные купюры, монеты.

Даже в самый хмурый день котелок был начищен до блеска, а в безоблачные дни отражал солнечные блики, сияя чистотой и ухоженностью, под стать своему обладателю.

Профессор не был похож на нищего, но кто сказал, что нищие должны быть грязными и оборванными?

В небольшом городке, расположенном прямо на границе Германии и Швейцарии есть мост, разделяющий две страны. Городок удобно устроился по обеим сторонам реки, в стародавние времена, как водится, переходил из рук в руки, когда в Европе случались разного рода потрясения во имя торжества справедливости и божественного провидения.

Получалось как-то криво: у каждой стороны была своя справедливость и даже свое национальное провидение.

Но после того как сражение при Ватерлоо установило окончательный мир в Европе, власти той и другой стороны мудро рассудили: негоже нам, просвещенным европейцам, устанавливать справедливость там, где ее быть не может в силу исторических обстоятельств.

И тогда городок поделили по линии реки, служившей границею, а мост стал символом ее.

Последние годы его называли «профессорский мост».

Когда люди переезжали из одной страны в другую, приходилось останавливаться, потому как в те, не вполне еще толерантные времена после моста по обеим сторонам были пограничные пропускные пункты. И много автомобилей иногда скапливалось.