Море крылатое

И сказал мне сосед, не молод:

– Город твой – он моложе Анцио,

Петербурго – чудесный город,

Архитекторы – итальянцы!

Стихи

Пусть капли на стекле оконном

Преувеличивают лес,

Моим стихам своим законом

Дрожать судьбе наперевес.

Они как яблоки, что скоры

В траву сырую упадут,

Земля свои раскроет поры,

С дождем их примет, как недуг.

И не заметят их сороки,

По ним не вскрикнут журавли.

К земле вернутся рифмы, строки,

Коль скоро вышли из земли.

Корабли

Я иду к тебе дождями серыми,

Серебром безлюдного пути,

Одиночеством пророчеств, нервами,

Но тебя уже мне не найти…

Не сойти с подворья бесприютного,

Не дорисовать последний штрих.

Мой корабль был славен только юнгою,

Но теперь он вырос да притих…

И дома, что потонули в осени,

Так похожие на корабли,

Ни о чем уже не спросят, ни

О ком не протрубят вдали.

Полет

Ни шороха, ни всполоха во тьме,

Ночь безучастна, безответна мне…

И вот уже он смолкнул – говорок,

Дожди отговорили монолог.

Ночь отойдет и годы, и века…

Себя с собой – не примирить никак.

И вечность – соломонов перстень – жмет,

А время продолжает свой полет.

Легко

Как было бы легко решить: кто враг,

Жизнь под залог отдать тупым рефлексам,

С прямых путей не скатывать в овраг

И звездный ритм ночами яро флексить.

Себя прощать, влюбляться ни за что,

Стихи слагать, как в омуте запоя,

И верить в то, что видимо зрачком,

Всегда озвучивая, что и сколько стоит.

Но все сложней, нелепей, как в кино,

И Рок, как шулер, смешивает карты…

Дворовый кот играет в домино

С бомжами, не скрывающий азарта.

На краю

Ночь облаками занавешена,

Ни звезд, ни лунного серпа.

Скулит судьба собакой бешеной,

Бездомна, призрачна, слепа…

Мой дом сжимается, сутулится,

До точки на одной из карт,

Что вписана в кривую улицу,

И опоздала на века.

И бесконечным многоточием

Летят дождинки на ветру.

И я, бежавший крова отчего,

Свои разлуки перетру.

Судьбу свою приму бездомную,

Дождем крылатым напою

И допишу свою историю

У бездны черной на краю.

Горюшко

То ли взрослых мы в детстве не слушались,

Иль тропинка досталась не та:

Все торопится горюшко в душу влезть

И, как тень, прилипает к стопам.

А вершины, что взяты как дважды два,

И порывы – изнанка страстей,

Не к чему уж повторно обхаживать,

Ветры в них холоднее и злей.