Вера

И детдомов, в которых годы

Детей – погружены во мрак.

Моих колымских и алданских,

Тех лагерей, которых – нет…

И бесконечных войн гражданских,

Идущих скоро – сотню лет.

Я подготовлюсь. Я очищусь.

Я жестко лоб перекрещу.

Пойду на службу малой нищей,

Доверясь вьюжному плащу.

Земля январская горбата.

Сковала стужа нашу грязь.

Пойду на службу, как солдаты

Шли в бой, тайком перекрестясь.

И перед музыкой лучистой,

Освободясь от вечной лжи,

Такой пребуду в мире чистой,

Что выслушать – не откажи!

И может быть, я, Божье Слово

Неся под шубой на ветру,

Его перетолкуя, снова

За человечью жизнь помру.

И посчитаю ЭТО чудом —

Что выхрип, выкрик слышен мой,

Пока великая остуда

Не обвязала пеленой.

Марина, продавщица свечей

…А на улицу выйду – и лупят снега

По щекам, по плечам, по рукам!

У девчоночки в черном больная нога:

Чуть хромая, проходит во храм.

То Марина идет, продавщица свечей.

Сивцев Вражек возлюбит ее

Лишь за то, что глядела она горячей,

Чем глаголит о том Бытие.

Пусть монеты играют на грязном столе!

Пусть свечные молчат языки!

Продавщица свечей на холодной Земле,

Дай нам свет из костлявой руки.

И тогда близ груди мы его понесем,

Загадаем, чтоб долго горел…

Ни себя, ни любимых уже не спасем.

Со свечою пойдем на расстрел.

Со свечою пройдем, в колыбели двух рук

Сохраняя дитя от ветров…

И не страшно уже напророченных мук.

Мир стальной обнажен и суров.

А Марина стоит за церковным столом,

Раздавая негаснущий свет,

И, дрожа, ее пальцы исходят теплом,

Словно диски далеких планет.

И когда ее руки расхожую медь

Обменяют на стволик свечи, —

Я пойму, что не так тяжело умереть,

Как без пламени – выжить в ночи.