Последний Ангел

Каблучки белых босоножек глухо стучат о мокрый асфальт, тихо хлопает дверь машины, утробно ревет мотор, и шуршат шины. И только после этого я оборачиваюсь и долго смотрю вслед уносящейся спортивной машине цвета ее платья.

– Парень, – окликает охранник в черном камуфляже, – заходи, дует.

Голос его кажется грубым звериным рыком после лившегося прямо в душу голоса ангелочка.

Все еще очарованный девушкой, захожу в супермаркет. Запах курицы, колбасы и духоты моментально прогоняет светлый образ из головы.

Настроение резко срывается в пропасть и еще долго летит. Быстро набираю фруктов, молока, хлеба и еще каких-то мелочей.

На кассе меня встречает толстая продавщица с ужасной прической. Усталое лицо перечеркивают серые полосы вен, словно у нее под кожей ползают толстые черви. Кажется, она вот-вот умрет прямо за кассой, так и не отсчитав мне сдачу мелочью. С трудом отрываю взгляд от ее некрасивого лица и ухожу. Загадочна природа человека – смотреть противно, а не смотреть не могу.

Две низкие ступени, мокрые от дождя, едва не падаю в грязную лужу возле магазина. С трудом удерживаю равновесие. Под левым ботинком что-то перекатывается. Сам не понимаю зачем, но наклоняюсь посмотреть, на чем же я едва не поскользнулся. Продолговатый камешек. С одной стороны крохотная дырочка и тонкая гравировка: перечеркнутая восьмерка. Два точно таких же камешка-талисмана висят на моей шее. Какое совпадение.

Может, кто обронил. Решаю отдать охраннику, но, вернувшись в магазин, замираю.

Охранник застыл у кассы с совершенно растерянным видом. Он вызывает скорую помощь для продавщицы, уткнувшейся прямо в кассу лицом. Ее тело содрогается, ноги скребут уродливыми туфлями о бетон пола.

Ощущаю тепло в левой руке. Палец бессознательно скользит по отполированному граниту. Это найденный талисман. Он сильно нагревается, но удержать еще можно.

Охранник завершает звонок, продавщица замирает, талисман в руке успокаивается.

Все еще под впечатлением, выхожу из супермаркета.

Думаю, без меня разберутся. Сворачиваю за угол. Узкая тропа между бордюром и стеной. Почти нулевое освещение, но эту дорогу с каждой выбоиной и кочкой я знаю наизусть.

– Скрижали-то верни, – окликает меня холодный, точно недавний дождь, голос.

– Какие?

Взгляд невольно падает на все еще зажатый в руке камень. После загадочного нагревания он изменился. В темном с золотым граните проступили кровавые прожилки.