Чулок

Антонина решила, что все дело в неуемном ее темпераменте, может она просто заездила немолодого своего мужа? Она пыталась осторожно выяснить, что же все-таки происходит, унижалась даже, на цыпочках кралась в темноте к нему на диван, прижималась тесно, жарко дышала, но Николай отворачивался и сонно просил ее идти спать. Ничего не помогало. Николай и вовсе перестал женщинами интересоваться, замкнулся и в работе находил и упоение, и успокоение. А потом и работу забросил. Не подозревала его деятельная жена , что можно вот так бездарно проводить дни нестарому еще человеку.

Скорее всего он растратил отведенную ему мужскую силу и не хочет это озвучивать, сделала вывод Антонина. Она горевала, конечно, Николай по-прежнему привлекал ее, и смириться с новым положением получалось с трудом. Но против природы не попрешь, надо жить дальше.

Некоторое время спустя, завела Тонечка любовника, потом еще одного и покатилось. Молодые мальчики сменяли один другого примерно раз в несколько месяцев.

С появлением Ильи жизнь ее наладилась, вошла в свою колею и Антонина была почти счастлива уже пять лет.

Илья подрабатывал моделью, но снимали его редко и потому большую часть времени он сидел в интернете, смотрел новинки, читал, наводил лоск и ждал звонков Антонины. Разумеется, по счетам платила она. Стоит ли говорить , что разница в возрасте была более тридцати лет. Будучи женщиной не только состоятельной, но и мудрой, Антонина на свой счет не обольщалась, жизнь принимала такой, какая она есть, без глупостей и прикрас.

Предоставляя любовнику комфортную, вполне обеспеченную жизнь, Антонина драла с него, что называется три шкуры. Он обязан был ублажать ее так, как ей того хотелось, нимало не заботясь о собственном удовольствии. По первому требованию Илья сопровождал Антонину Павловну туда, куда даме требовалось; будь то выставка современной живописи, театр или казино. Мальчиков своих Антонина никогда не контролировала, ее не интересовала их жизнь без нее, но отказ немедленно явиться пред ясны очи, мог означать лишь одно – отставку.

Она не вдавалась в подробности, дела персонала ее не касались. Головы она не теряла, молодых парней , охочих до кошельков увядших женщин презирала всем своим естеством. Она сохраняла неизменно холодный разум и получала от них все то, что этот сорт так называемых мужчин, способен был ей дать.