Ведьма, к ректору!

– А чем еще можно заниматься на унитазе в обнимку с батоном, Васильева?

– Вдруг бы проголодалась.

– Вот и я… проголодался!

За всё время нашего дурацкого разговора, ректор тяжело дышал, словно после стометровки, судорожно стискивал мне плечи, потом проводил по рукам, будто проверяя их на целостность. Жадно разглядывал лицо, губы своими темными, бездонными глазами и безумно пугал.

Неужели все же отравился?

– Максим Денисыч, с вами все в порядке? Если вы из-за батона, так забирайте.

Я протянула ему хлеб, он машинально взял и уставился на него.

В долю секунды он словно стал самым обычным Максимом Денисычем, с суровым взглядом, с ироничным изгибом губ, сдержанный и грозный.

Но только на секунду. В следующую батон полетел на подоконник, я почувствовала колено ректора, уверенно разводящее мои ноги, и вот тут меня поглотила паника:

– Макси-и-им Денисыч! Вы что делаете?

– Утоляю свой голод, – с придыханием рыкнул ректор мне в ухо, и я успела ойкнуть, когда его губы жестко прижались к моим.

То с момента губ касаний, он на веки "раб" ей станет!

И исполнит все желанья, и любить не перестанет!!!

– Господи, как хорош-шо, – прошипел он, на мгновение отлипнув от губ, а я словно впала в ступор.

Целоваться с ректором в туалете? Не предел мечтаний. Даже больше скажу, как я в глаза ему завтра смотреть буду?

Но всё это плескалась в голове ровно до момента, пока Максим Денисыч не накинулся на меня с поцелуями со страстью оголодавшего зверя.

Так непривычно чувствовать во рту чужой язык, оглаживающий зубы, дёсны, заигрывающий с моим языком.

Не успела я привыкнуть к ощущениям, как ректор сменил тактику, дав мне вздохнуть, и тут же снова запечатывая рот, только теперь втягивая мой язык в себя и посасывая.

Тут я охнула, вцепилась в его плечи, чтобы не упасть, и вздрагивала от странной вибрации, прошившей меня от этого жутко порочного поцелуя. Грудь напряглась, потяжелела, я привалилась к ректору, бесстыдно продляя это умопомрачительное ощущение щекотки внизу живота, а Максим Денисыч и не думал отпускать, сильнее насаживая на коленку и снова тараня мой рот своим языком.

Расползшаяся по телу вибрация не думала успокаиваться, набирая силу. Я стонала ректору в рот, мимолетно включаясь в происходящее. Вот Максим Денисыч сунул мне под кофточку руку, сжал грудь, я пискнула, но он даже не заметил. Стиснул сосок и нетерпеливо сдвинул чашечку лифчика, нагло лапая под кофтой голую грудь.