Друг моего мужа

Рокочущий ритм сердца, бьющегося в панике, звучит в унисон с грозовыми раскатами.

– Браун? Браун… – зову я, понимая, что добермана в комнате нет.

Вышел? Сергей поднимался? Доберман поплёлся за ним?

В коридоре на втором этаже горят настенные бра с мягким желтоватым светом.

Слышу шорохи внизу, на первом этаже, со стороны кухни. Тяжёлые, уверенные шаги.

Замираю на пороге кухни, видя только мужские пальцы, держащиеся за дверцу холодильника.

Свет из холодильника внезапно гаснет. Мгновенно затухает и свет настенных бра.

– Браун за тобой увязался, да? – едва слышно спрашиваю я.

В полной темноте дверца холодильника захлопывается. Громкий раскат. Вспышка молнии. От неё меня словно пришпиливает к месту. Я знаю, что я в безопасности. Но безотчётно боюсь и дрожу от страха.

Яркий свет молнии освещает на мгновение мужскую фигуру. Раскачанное, рельефное тело, широкий разворот плеч. Муж сложен похоже, но ещё одна вспышка убеждает меня в том, что это не муж.

Я раскрываю рот, чтобы позвать на помощь.

Незнакомец в моём доме. Не знаю, как он здесь оказался. Не знаю, кто он такой и что ему надо.

Частые вспышки молний освещают комнату, как мигающий свет лампочки.

Взгляд успевает выхватить то одну часть паззла, то другую. Они, наверное, прекрасно подходят друг к другу, но в моей голове они складываются в хаотичное чувство беспомощности и паники перед крупным, полуобнажённым мужчиной. На нём из одежды только полотенце, обёрнутое вокруг мощных бёдер.

Слышится цокот когтей по полу. Доберман обдаёт горячим дыханием кожу под коленкой. Этот лёгкий ветерок дыхания окончательно топит меня в панике, с головой.

Очередной раскат грома заставляет меня сделать шаг назад, а потом ещё и ещё.

Громкий крик разрывает кокон немоты, опутавшей меня с ног до головы.

– Постой. Ир. Ира-а-а! – зовёт мужчина низким голосом.

– Убирайтесь! Помогите!.. Помоги-и-и-ите!

Я захлёбываюсь в отчаянном крике, несясь к лестнице на второй этаж.

Меня успели отдёрнуть и удержать. Обхватить. Прижать. Обездвижить.

– Успокойся. Успокойся! – прозвучало чуть резче, со стальными нотками, об которые можно порезаться.

А об мужчину точно можно обжечься. Близость чужого тела бьёт по нервным окончаниям, как будто я залезла рукой в кипяток. Вырываюсь изо всех сил. Ловушка чужих рук кажется гибельной трясиной.