Шаг за край

Меня охватывает сильнейшее возбуждение, и бросает в жар. Рывками скидываю покровы одежды и остаюсь таким, как лес, кожа на кожу. От тела валит пар, ноги гудят, как корпус ракеты перед стартом. Ничего не понимаю и не хочу. Так стою, держась пальцами ног за землю, руками упираясь в небо, чтобы не взлететь.

Эти несколько дней отшельничества ставят всё на свои места. Обнуляют муть, срывают спесь, выводят отраву новогодних огоньков. Банный жар согревает душу, беспокойные сны залечивают раны, оставляя ночным аватарам допроживать, что сам не прожил.

Ночь дикая от обилия духов, они кружатся, кидаются снами, заводят хороводы образов улётных, перелётных. Диковинно, сказочно, хоть спи, хоть вперивайся в тёмное окно – отовсюду запределье, душечистье, рукоделье.

А снег, ох уж этот завывала-снег, как будто дела ему нет до моих глаз, лежит и падает вкривь да вкось, поди-ка меня брось. Снег – это друг, непоседливый, неназойливый, зовёт играть, зовёт посмотреть в себя, из себя, тогда и поговорить будет о чём.

Снег, я слышу тебя, слышу, как ты со мной говоришь, ещё не слышу, что ты говоришь, но уже и от того радость неуёмная щиплет глаза.

Глаза – слабое место, невысказываемое устремляется туда и щиплется там или стекает по щекам, солёным. Мир солёный на вкус, снег идёт – солёно, ребёнок засмеялся – солёно, скрипки вступили – снова солёно.

Море внутри.

Мышка на кухне вдруг не бежит от моего появления, а смотрит прямо в глаза. Боже, до чего красивое создание! Приняла меня, теперь мы на одной волне. Значит можно возвращаться в город и продолжать писать для вас, доносить то, о чём поведал талый снег и тёмный лес. Не надо бояться, всюду любовь.

Краткая биография

Слышь, братишка, дай закурить, что-то зябко сегодня, вишь, тучи какие кровавые, знать, к непогоде.

Всё не пройдет она, зараза, всё об одном – дитя без глазу, камыш в траве, трава гнилая и лёд от сердца и до края.

Сколько идём по торосам, ни воды не видно, ни туч не счесть, как будто в прорве, как по кругу понесло, хромаем на правую ледяную сторону, и сердце уж не бьётся, лишь узел лимфы на шее, как последний пульс остывающей души, баромит на «холодно» или «очень холодно».