Шаг за край

Я не знаю когда похолодало, когда вдруг вокруг всё равно стало, и чья эта порча, что через день корчит, и говорю о Боге, да онемели ноги, и пишу о вечном, большом и сердечном, только не вышибить искры, пальцы примёрзли к проводам, никому ничего не отдам, ни любви, ни привета, здесь честь моя задета, здесь жизнь моя примёрзла к оглобле, слышь, кто там на вёслах?

На вёслах сидит кто-то в худе, медленно плывёт лодка, голоса знакомые в тумане силятся разбудить, растеребить. Вглядываюсь в лодочника, кашляю всё с той же мыслью вчерашнею и гадаю на кругах по воде, к какой ещё меня везут беде.

А что это там, в уголке укромном? Дневники и фотки о проекте огромном, о мальчике, который пел Христа, который тридцать пять лет верил, что дорога его чиста, что дорога его крута и до вершины близко, что надо лишь начать с Economist подписки, а затем перейти к учению Ницше, перетрахать полмира, чтобы правильно вышло. Так и шёл по земле забористо и лихо, заигрался и решил разбудить своё Лихо, бросить ему вызов, да взобраться верхом, скакать и резвиться дурным вахлаком.

Где теперь тот мальчик, только ветер свищет, да леший дрищет у входа в пещеру, у входа в колодец, куда пропал наш добрый молодец. Не взял на подмогу друзей и духов, посмеялся над любовью, не послушал слухов, и отняли его дар, его свет божий, то, чем он был ни на кого не похожий, то, чем пренебрёг в дороге и уронил в пещере, и остыли его ноги.

И теперь один, злой, кривой и скукожий хохочет жутко и вертит рожей, солнца не чует, тепла не разумеет, жрать, спать, ныть и злиться лишь умеет.

И несёт его лодка к последнему приюту мимо пылких дев и горячего блюда, мимо ясных глаз и крепкого жара в дом сытой скорби и холодного кинжала, где принесёт он последнюю жертву…

Я смотрю на это и делаю выбор – как дальше сказке сказываться? Я не мальчик, не лодочник, я Оле-Лукойе, могу досказать эту сказку, могу начать новую. Nothing is real…

Независелица

Счастье – трата себя на творение своих рук

Антуан де Сент-Экзюпери

Борис Гребенщиков сказал, что его счастье в том, что ему выпало целыми днями делать то, что он любит.

Ох как я тогда позавидовал. Потому что о себе я сказать такого не мог. До сегодняшнего дня.

И я жил, как все – пил да пахал. И ждал свободы. Молодым банкиром и средним менеджером, когда от меня ничего не зависело, я мечтал стать большим боссом, чтобы быть свободным в своих решениях.