Полковник трех разведок

Полковник трех разведок

Богдан Иванович Сушинский

Миссия выполнима

Новая книга известного писателя, автора многих исторических и приключенческих произведений Богдана Сушинского посвящена нашумевшей в 60-х годах прошлого столетия секретной операции, связанной с вербовкой британской и американской разведками высокопоставленного офицера ГРУ полковника Олега Пеньковского; а также с авантюрной попыткой вербовки советской внешней разведкой президента Индонезии Сукарно.

Кроме того, читатель знакомится с деятельностью сотрудника британской разведки МИ-6 Гревилла Винна, куратора Пеньковского.

Создавая этот роман, автор использовал сведения, почерпнутые из судебных «дел», а также из других надежных источников, тем не менее произведение это – художественное, со всеми присущими ему особенностями.

Прекрасное знание исторический реалий и легкий, хорошо поддающийся восприятию стиль повествования позволяют автору, лауреату премии им. Ал. Фадеева (Россия), им. Дж. Лондона (США) и нескольких других литературных премий, анатомировать разведывательно-диверсионные операции, проводившиеся уже в период холодной войны.

Богдан Сушинский

Полковник трех разведок

© Сушинский Б.И., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

ООО «Издательство «Вече»

http://www.veche.ru

Часть первая

Все приличные люди начинали в разведке – интригующее, но весьма спорное утверждение.

    Генри Киссинджер

Москва. Ресторан отеля «Националь».

Апрель 1961 года

…Да, теперь уже окончательно стало понятно, что на условленную встречу «новообращенный» агент Алекс безбожно опаздывает. Однако весь опыт общения сотрудника британской разведки МИ-6 Гревилла Винна с русскими подсказывал ему: волноваться пока что не стоит, поскольку опоздание на пятнадцать, а то и двадцать, минут считается у них чуть ли не проявлением хорошего тона.

Причем походя бравадно брошенное русским оправдание: «Дела, знаете ли, дела!.

.» не имело ничего общего с извинительным объяснением джентльмена, смущенного собственной бестактностью. Скорее наоборот, всегда и во всех случаях оно таило в себе наглую демонстрацию перед иностранцем исключительной деловитости «предельно занятого человека», и служило неизгладимым признаком то ли пресловутой «широты русской души», то ли сугубо русского, с кровью и генами впитанного разгильдяйства.