Солнечный круг

А ты сам-то как сюда попал?

– Как тебе сказать, я просто открыл дверь, вошёл и оказался уже в одном из этих домов. Мне эту дорогу показали и описание дальнейшего пути дали, а проводить не смогли. Сказали, что это самый короткий путь. Только не предупредили, что отсюда так сложно выбраться, а может, и сами не знали. Объясняли довольно туманно, говорили про совмещённые пространства.

– Ясно, – Малыш кивнул, как будто ему и в самом деле всё было ясно, – я провожу тебя, куда тебе нужно, но только ночью.

И бесплатно.

– Почему бесплатно? Я могу заплатить!

– Да видел я твоё богатство, – засмеялся Малыш, – оно тебе может ещё пригодиться. Не думаю, что сюда так легко попасть случайному человеку, а значит ты человек далеко не простой. И дорога у тебя неблизкая, тебе эти деньги понадобятся. Надеюсь, для хороших дел. А у меня от них жизнь лучше не станет.

– Какой ты серьёзный, Малыш, – улыбнулся Максим, – мне кажется иногда, что я младше тебя. Скажи, сколько тебе лет?

– Говорят, одиннадцать или двенадцать.

Я точно не знаю.

– Как это? Ты не знаешь, сколько тебе лет? (Я бы дал тебе десять). А твои родители?

– Я сирота.

– И ты их совсем не знал? Кем они были?

– Маму не знал совсем. Она умерла, когда я только родился. А отец… отец был известной личностью в нашем районе. Он был главарём самой крупной банды, они держали в узде весь район и нагоняли ужас на жителей южного района, и на полицию. Только мной он не занимался и даже не интересовался, что со мной.

Нанял кормилицу, потом няньку, и платил, говорят, исправно, но и только. Человек он был жёсткий и бесстрашный, отчаянный. Про него в городе легенды ходят. Вот это его и сгубило – убили его при налёте на банк, застрелили. Шептались, кто-то из своих и подставил, не поделили чего-то. Я отца почти не помню, мне тогда года четыре было, а может и три, – Малыш помолчал, вспоминая.

– Помню я, нянька, Эммой её звали, меня на похороны водила. Помню, что людей было много, что-то говорили, ругались, кричали.

А после похорон она мне мои вещи в руки сунула и говорит: «Иди куда хочешь, мне тебя кормить больше нечем». И дверь передо мной закрыла. Я заревел, конечно, в дверь барабаню, а она как не слышит. Ну что делать, иду по улице, слезы ручьём, тряпки свои к груди прижимаю, реву в голос, а навстречу Конрад. А я всегда его боялся – седой, угрюмый, одной ноги нет, на костылях скачет, только пустая штанина подвязана.