99 мир – 2. Север

Вот ты, Щур, уверен, что он не Избранный?

– Так еще три дня тащиться. К Убежищу-то, – проблеял мутант с вытянутым крысоподобным лицом, поросшим бурой шерстью. – Да и не похож он на Избранного. Такого шаманы отправят прямиком на бойню и, дай Двурогий, отвалят нам за него горсть мяса.

На середину поляны вышел бочкообразный коротконогий карлик без шеи, с головой, сразу переходящей в грудь. Рта у создания не было, один глаз находился где и положено, а второй, затянутый бельмом, – возле уха. Уродец плюхнулся на зад, взметнув облако пыли, завозился в котомке и достал что-то съестное.

Его замусоленная рубашка раздвинулась на животе, и оттуда высунулся язык, слизнул еду с руки, в брюхе урода зачавкало и забулькало. Луку затошнило.

Ошарашенный, он не заметил, что разглядывает мутантов не таясь, и это не ускользнуло от внимания крысомордого. Он вскочил и указал на Луку пальцем с кривым изогнутым когтем:

– Гляньте, очухался! Теперь на своих двоих пойдешь! – Он ударил кулаком о ладонь, ощерившись.

Мутанты поднялись и окружили Луку, который, как теперь стало понятно, лежал на самодельных носилках.

– Назовись! – требовательно пророкотала лысая голова вожака.

– Как в Пустоши попал? – дополнила лохматая.

Лука смерил взглядом мутанта: локтей семь в нем точно есть. Захотел солгать, что ничего не помнит, но у него так пересохло в горле, что оставалось лишь покачать головой. Остальные мутанты потеряли к нему интерес и расселись трапезничать.

– Как от проклятия Двурогого кони не двинул? У тя че, иммунка есть? Ну?! – настаивала лысая башка.

К ней повернулась лохматая:

– Да он еле живой. Совсем загнется, ему надо воды!

– Скопытится – сожрем, – брюхом пробулькал бочкообразный.

Головы глянули на него и воскликнули в унисон:

– Глохни, Зэ!

Над Лукой возник крысомордый Щур, втянул воздух вполне человеческими ноздрями.

– А он точно из наших? Какой-то он… нормальный.

– Норм бы окочурился, – сказала лохматая голова. – Ты на кожу его глянь. Блестит, как железная.

Ни язв, ни волдырей… Точно с иммункой! Из глаз даже гной не течет… – Он поднес флягу к губам Луки. – Пей. Хороший бульон, питательный, от себя отрываю.

– И от меня тоже! – поддакнула лысая.

– Вестимо, от всех от нас, – проскрипел Щур, завертел головой, словно украл что-то.

Фляга коснулась губ. Бульон отдавал затхлым, но никогда в жизни Лука не пил ничего более вкусного. Влага смачивала пересохшее горло и мгновенно усваивалась метаморфизмом, Лука оживал.