Образцовый самец

– Василиса Аркадьевна, мы же не побежим в укрытие? – с надеждой спросила Лена, когда мы, вжавшись в стену, пропустили мимо маленькое стадо мужиков в легкой броне.

– Делать нам больше нечего! – согласилась я, продолжая путь. – Что-то черный полковник развоевался, суток же не прошло с прошлых учений!

Под сутками я по здешней привычке подразумевала период оборота двойной звезды, вокруг которой вращалась станция – чуть больше пяти с половиной земных. Новички обычно путались, но быстро привыкали.

– Может, проверка какая-нибудь?

– Думаешь, Гаранин все-таки выбил? – Я засомневалась.

– Ой, что тогда буде-ет! – протянула Леночка с восхищенным ужасом.

Остроту и пикантность ситуации с противостоянием придавал тот факт, что научрук тоже военный и они с безопасником в одном звании. Но наш Баев, белый полковник – старше, биолог из военной науки, мужчина большого ума и чуткости, а Гаранин – из боевиков, в полном смысле слова солдафон. Местные легенды расширяли его послужной список на все военные столкновения последних тридцати лет и наделяли всеми возможными наградами, но это добавляло ему любви только девочек из снабжения и аппаратной.

Черный и белый – конечно, по шахматной аналогии, да и внешне им подходило. Научрук благородно сед и чаще всего в халате, начбез – смуглый брюнет в черном форменном комбинезоне.

Когда мы вошли в макетный зал, один из огромных типов в броне наставил на нас нечто большое, агрессивного вида. Оружие, конечно.

– Вы обе, быстро туда! – Он махнул стволом в сторону.

– Не повышайте так децибелы, мы не глухие, – недовольно ответила я, но прошла, куда велели. Не из уважения, нам именно туда и нужно было.

В этот момент еще один в броне подскочил к пульту управления шлюзом и что-то начал с ним делать. На мгновение немного упала гравитация: отсек перешел на автономное существование.

– Да что вы себе позволяете! – подскочил к ним Андерсен, начальник программистов. – Прекратите ломать технику! Согласно штатному расписанию вы не имеете права!.

К шлюзу обернулись все: у Джеймса крайне мерзкий и громкий голос. А еще он очень настырный и тошнотворно-правильный, связываться – себе дороже. Всех интересовало, как вояка станет выкручиваться.

Но он не стал. Выстрелил в голову. Та лопнула с тихим сухим звуком.

Немую сцену длиной в пару секунд разорвал слаженный визг Леночки и Ольги с другого конца зала.

– Всем заткнуться! – заорал один из бронированных.