Инфер 3

Она снова не поняла и повторила, заодно попытавшись начать торговлю:

– Кто заказал меня? Я заплачу в десять раз больше. Заплачу прямо сейчас – за антидот от той заразы, что ты вбил пулями в мое тело.

Вот в чем дело… она решила, что раз я сразу не прострелил ей голову, то только потому, что жду от нее выгодных деловых предложений. Она еще не верит, что это на самом деле конец. Придется ее разочаровать:

– Это не заказ, – мирно улыбнулся я, глядя на старый револьвер в моей руке. Старый, но в идеальном состоянии.

Оружию давно уже исполнилось два века, а мне оно досталось по наследству от одного старого черного засранца, что обитал под навесом на крыше не менее старого небоскреба, на добрую треть ушедшего в океан. – Это личное. От меня – тебе.

Вот теперь она поняла. В ее лице что-то неуловимо изменилось. Откинувшись на спинку кресла, она убрала руки с покрасневшего живота, мокрый от крови шелк облепил ее плоский живот, все еще полные бедра и едва заметный прямоугольник ультрасовременной аптечки.

Понимая, что ее время уходит, и одновременно понимая, что я не солгал и торговли не будет, но явно все еще надеясь на охрану, что почему-то не спешила спасать ее драгоценную жизнь, она, убрав руки на подлокотники, задала, пожалуй, самый главный вопрос. И на этот раз она не ошиблась:

– За что?

– Львиная лапа, – едва заметно улыбнулся я. – Так называется один ныне вымерший вроде бы цветок…

– Цветок, что рос в высоких горах… Эдельвейс…

– В высоких горах и среди океанских волн, если верить легендам морских племен, – добавил я, и во мне снова всколыхнулся отголосок застарелой и почти уже умершей ненависти.

 – Не прикидывайтесь. Вы не можете не помнить старую жилую башню, что в дни своего расцвета была окрашена в белоснежный цвет.

– Благородно-белый… – едва слышно произнесла она, и в ее глазах зажглось понимание.

А следом появилась обреченность. Она поняла – не сторговаться. Особенно с тем, кто забрался так далеко и высоко только ради лишь старой полузабытой истории…

– Да, – согласился я.

 – Все верно. Благородно-белый в переводе с немецкого. Эдельвейс. Поэтому чаще всего тот старый небоскреб называли Белой Башней. Но в поздние времена башня уже не была белой… А когда башню забросило правительство, и там обосновались независимые общины и беженцы, башня еще не раз меняла названия – с каждым новым царьком, что мечтал увековечить свое никчемное имя. Но старое название никто не забывал.