Восьмой цвет Радуги

Встречи и совещания, на которых необходимо личное присутствие главного, обычно назначались на послеобеденный период относительного затишья, когда основные новости дня уже расхватаны, сотрудники окончательно проснулись и взбодрились, а шеф вошел в рабочий режим. Так повелось от самого основания редакции до сегодняшних дней.

Впрочем, все тайное рано или поздно становится явным, и я вычислил причину спешки Главного, едва перешагнув порог нашего офиса.

В коридоре восседало трое незнакомых людей, которые при моем появлении заметно вздрогнули.

Я и сам всегда вздрагиваю при появлении незнакомцев, находясь в чужой среде обитания. А наш офис не был для них родным: всех троих я видел впервые.

Я бегло скользнул по посетителям взглядом. Две женщины. Одна еще совсем молода, лет двадцать пять, не больше. Короткая стрижка, рваные джинсы и либеральное буйство множества сережек в левом ухе, очень контрастирующее с демократичной единицей в правом.

– Джениз Джоплин. – Немедленно решил я про себя. Если честно, как выглядела знаменитая рок-звезда семидесятых, я помнил довольно смутно, но всегда проще придумать человеку прозвище, отталкиваясь от реального прототипа, на который тот имеет несчастье быть похожим.

А придумывать прозвища я был мастак. Наверное, унаследовал сей талант от мамы, которая делала это виртуозно. Так ее последний муж, лысый, как колено, именовался поочередно то «Фредди Крюгером, только добрым», то «Джоном Локком из сериала Лост». Бедняге было далеко до обоих: он не был ни вездесущим ловцом снов, ни специалистом по выживанию с одной почкой, и работал обычным слесарем в троллейбусном депо, но маминых фантазий это никак не сдерживало.

Я продолжил осмотр незнакомцев. Вторую женщину сразу захотелось назвать мисс Марпл, хотя она была значительно моложе знаменитой бабушки-детектива. Лет сорок пять, на голове непонятная шляпка (это в XXI то веке), а на лице крупная бородавка и гримаса брезгливой усталости. Казалось, женщина попала в офис редакции журнала «Откровенный разговор» прямо из Викторианской Англии, насколько я мог о ней судить по тем редким книгам, принадлежащим к «списку классики», которые меня заставили прочесть в школьные годы.

С «идентификацией» третьего персонажа проблем также не возникло. Рыжие вихры, задорный блеск в глазах и странное ощущение неуемной энергии, клокотавшей внутри него. Да еще эта широкая улыбка, в которой столько же милого спокойствия, сколько и бесшабашности.

– Есенин! – Сразу подумал я.