Мой 88-ой: назад в…

Это мне принципы не позволяют, такое писать.

И, как писатель-фантаст, ответственно могу заявить – совершенно не желаю становиться стандартным попаданцем. И дело не в том, что мне хотелось бы в мир сисястых эльфиек, испытывающих слабость к офисному хомячью, свалившемуся к ним на головы, ну, либо на другие места. И не в том, что всегда хотел попасть в 1941, нет.

Мне, тупо, и дома хорошо. В своем времени. И такие вот сюжеты, как вокруг, куда интереснее на страницах книг или экране читалки. А тут…

После перекрестка, справа, начинался сквер.

И деревья в нем, уже не удивляя, показались меньше, чем помню. Все правильно, некоторые вообще сажали на сорок лет Победы, когда с дедом ходил на крохотный парад, я же помню. Слева, светлея чистыми белыми фигурами на красном, длинная стела, посвященная людям труда и даже космонавтам. И её помню, её поставили как раз в моем детстве.

Асфальт с трещинами, серый, хотя асфальт везде такой. Я шел и понимал – мозг уже осознал, сообразил и подтвердил, а ты лишь хочешь поставить точку.

Почему мозг все понял? Это просто.

Та девчонка, посмотревшая на меня удивленно, одета в настоящую вареную джинсу. И у нее химия на голове.

Во дворе между домами, оставшимися позади, стояла самая настоящая «Татра», краснокабинный самосвал с чуть криво смотрящимися колесами.

Машин почти нет и мимо меня, никуда не торопясь, проехал самый обыкновенный, для прошлого, «космич» цвета изоленты. Ну, то есть 412, выкрашенный в нежно-голубой.

Да даже если бы, вдруг такое случается, все это площадка для съемок нового сериала, они же сейчас модные, про недавнее прошлое, то все не то.

Надпись «Мы любим Б.М.П» – настоящая. Будь тут съемочная площадка, или странный карнавал а-ля «Назад в СССР», то криво написали бы «Виктор Цой – Бог земной». Ну, или он еще жив, не помню, не факт. БМП – группа местная, мало кому известная вне своего короткого времени, когда все лабали тяжелый рок. Её, помню, особенно любили в «каблухе», ПТУ, через которую с мамой ходили на автобус до детского сада. Вот в мою подготовительную группу и запомнил те надписи.

И раз так…

«Союзпечать», бело-синяя, радостно смотрела на меня, наверняка испуганно-возбужденного, и ждала.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Можно «Рабочую трибуну»?

– Да, конечно.

Какие времена, такие и нравы. Газета легла на прозрачное открытое окошко прилавка раньше, чем я хотя бы попытался засунуть руку в карман за деньгами. И, наверное, я должен знать её цену, продавец-то молчит.