Кукушка

Напоминанием о Золтане осталась только вывеска трактира «Пляшущий лис», да и ту новый хозяин грозился заменить – уж очень много подозрительного люда она привлекала.

Исчезнув с глаз долой из сердца вон от всех друзей и недругов, Хагг для начала навестил с полдюжины банкиров и ростовщиков, которым доверял, распорядился денежными средствами, потом заехал к Иоганну и два дня там просидел, не выходя из комнаты, обдумывая планы.

А планов-то как раз и не было. С полным переходом Нидерландов под испанское владычество, со смутой и раздором в государстве любое предприятие становилось делом безнадёжным, если только не затрагивало интересы испанцев или церковников.

Война, однако, тоже набирала силу и заканчиваться в скором времени не собиралась. Бывшему начальнику тайного ведомства равно опасно было опираться как на оккупантов, так и на повстанцев. Золтану было без двух месяцев пятьдесят – возраст, когда уже поздно тратить время на мальчишеские авантюры. В таких условиях разумнее залечь на дно или убраться из страны. Хагг выбрал первое. Жена была спроважена в надёжное убежище, с делами завязано, с обязательствами и долгами покончено. Со всеми, кроме одного – последнюю просьбу травника он так и не выполнил, хотя вспоминал о ней пять раз на дню, благо пожелал тот кратко: «Если сможешь, позаботься о моих учениках».

Легко сказать «позаботься»! А как? Пропавший без вести мальчишка и захваченная инквизиторами девка – это вам не недоросль, отданный на воспитание.

Даже для опытного авантюриста задача была хоть куда. Хагг мог и отказаться – что он, в конце концов, мог один, без денег, без напарников? Впрочем, тут он лукавил – деньги у него были, и свои, и травниковы. Не великий капитал, но всё лучше, чем ничего. С напарниками тоже не должно было возникнуть проблем. Другой вопрос, нужны ли в таком деле напарники: когда секрет знают двое, это уже не секрет. К тому же все эти смутные намёки, пророчества… Он долго раздумывал, взвешивал все «за» и «против», перечитывал пергамент Лиса с завещанием, силясь понять, о какой угрозе говорил Жуга. Не понял ничего, а посоветоваться было не с кем. Наконец, решив, что надо делать дело, а додумать можно и потом, он заплатил за постой, снарядился, прихватил с собой тетрадь, кошель, клинок и самострел, оседлал лошадь и двинулся в дорогу. В последний момент за ним увязался Шольц, которому на старости лет попало шило в задницу.