Сказка города Жє

Ненавидит она меня…

***

Утром в школу не пошла. Я раньше встала – все равно ворочалась, Галка на своем диване все так же к стенке лицом. Я ее будить – мычит, я за плечо – отмахивается. Был бы мужик дома – поднял бы, а я попробовала – наорала снова, и отстань, и не лезь, и всю жизнь поломала. Когда кофе заваривала – руки так тряслись, что чашку разбила, мамину, с маком на боку. Села на табуретку и заплакала. Пусть слышит. Пусть ей стыдно будет. Клеенка липкая, надо поменять, а как поменяешь, когда цены выросли, а зарплата не выросла? В подметальщицы идти – откуда здоровье взять, да и полно сейчас желающих в уборщицы.

Стянула клеенку, скомкала и в ведро. Стол белый, чешский, в царапинах уже, но всё приличнее. Лучше бы Галка подработку нашла, говорят, за компьютером и работать можно, в дом копеечку, хоть вот на кеды себе, господи, кеды за сто долларов, хочу, говорит, на день рождения, а где я возьму сто долларов, ну где, зарплата – восемьдесят! Я бы, может, кого нашла, я молодая еще, сорок только, одеваюсь как бабка, не крашусь, в парикмахерской не была!

И тюль грязный, желтоватый.

Вот мечтала: подрастет, надо квартиру будет побольше, в однокомнатной с маленькой еще как-то, ну да ладно, не сложилось, но хоть девочка, с парнем тяжелее было бы; поедет в столицу, в институт поступать, на менеджера, там, может, мужа найдет. А я уж тут. В гости бы ездила. Умница она, в папу, но эгоистка, господи, такая же эгоистка.

Не вышла Галка на кухню, я на работу собиралась, шумела.

Ноутбук, что на столе, расколотый, сунула в пакет: может, починит Андрюша, так продам, продам – и в парикмахерскую. И в СПА схожу.

Ушла и заперла ее. Нечего шляться, пойдет еще к друзьям, пусть осознает. До работы трамваем, от рынка за домом – до конечной, она все морщилась: как ты там работаешь, там же воняет, ох, вырастила неженку, воняет, мясокомбинат, а зато стабильность. Трамвай стылый, не сядешь на железное – примерзнешь сквозь пальто. Я бы, может, тоже никуда не пошла, осталась под одеялом.

Но одеяло за деньги куплено. За окном – не весна, не зима, панельное убожество над грязным снегом. Тут меня Танюша окликнула из бухгалтерии:

– Ой, Лидсергевна, ты что грустная такая? Случилось что?

Вообще я с ней не дружу, какая дружба может быть на работе, да еще с бухгалтерами, змеями, они нас, отдел сбыта, ни в грош не ставят. А тут как прорвало, и я ей все про Галку выложила, мол, вот, «жизнь поломала».

– Всю жизнь? – переспросила Танюша.