Гроб из Гонконга

Это был выстрел опытного человека. У нее не было времени, чтобы испугаться.

Ретник посмотрел на Пульского:

– Если за ним не присматривать, этот сыщик отобьет у нас работу.

Пульский поковырял в зубах и сплюнул на мой ковер. Он ничего не ответил: пусть разговаривают другие. Он был профессиональным слушателем.

Ретник призадумался. Этот процесс явно досаждал ему. Наконец он произнес:

– Скажу тебе, что твои предположения не выдерживают критики, умник. Этот парень звонил тебе из аэропорта, а это всего в двух милях отсюда.

Если ты покинул контору якобы сразу после шести, то у него не было времени, при интенсивности движения на трассе, попасть сюда раньше половины седьмого. Любой человек, и даже эта узкоглазая, знает, что в такое время рабочий день уже заканчивается: она сильно рисковала просто не застать тебя на месте. Она позвонила бы сначала.

– А почему ты думаешь, что она не звонила? Может, Хардвик ответил ей от моего имени, чтобы она приезжала и что он будет ждать ее.

По изменившемуся выражению его лица я понял, что он обдумывает мою версию.

Врач и два санитара с носилками появились в дверном проеме.

Пульский неохотно оторвался от дверного косяка и пошел в комнату за врачом, маленьким суетливым человеком с лимонно-кислым лицом. Ретник поправил жемчужную заколку галстука.

– Ее имя будет нетрудно установить, – сказал он, будто разговаривая сам с собой. – Такая симпатичная китаянка привлекает внимание. Когда, ты говорил, этот Хардвик собирался с тобой встретиться?

– Послезавтра, в пятницу.

– Думаешь, он появится?

– Возможно.

Он кивнул.

– Да. – Он взглянул на часы, потом зевнул. – Ты выглядишь отвратительно. Может, выпьешь чашку кофе? Только не уходи далеко и не болтай. Через полчаса я с тобой поговорю.

Я не сомневался, что он просто хотел от меня избавиться.

– Я выпил бы кофе, – сказал я. – Но еще я съездил бы домой и принял душ.

– Кого волнует, как ты пахнешь? – ответил он. – Выпей кофе где-нибудь неподалеку.

Я спустился в лифте на первый этаж.

Хотя было еще двадцать минут восьмого, на улице уже собралась небольшая толпа зевак, глазевших на припаркованные перед зданием «скорую помощь» и четыре патрульные машины. Продвигаясь к снек-бару, я слышал за собой тяжелые шаги. Оглядываться не имело смысла: я знал, что буду пить кофе под полицейским надзором.

Я вошел в бар и уселся на табурет. Спарроу, наблюдавший за «скорой», с трудом оторвался от окна и с надеждой посмотрел на меня.