Репортер

Теперь, когда самолет начал снижаться, один из них сказал:

– Смотри, Джек, видишь тот дым? Похоже, мы вернулись как раз вовремя, чтобы повеселиться.

– Черномазые ублюдки, – проворчал другой. – Надеюсь, они сейчас там поджариваются.

Кейд вздрогнул и взглянул на свою потрепанную сумку с надписью «Pan Am», стоящую на соседнем сиденье. В ней лежали фотоаппарат и прочее оборудование. Кейд предусмотрительно не взял с собой футляр для камеры. Было бы форменным сумасшествием отправиться в такой неспокойный город, как Истонвилл, демонстративно показывая всем и каждому, что он собирается фотографировать.

– Думаешь, Национальная гвардия уже прибыла? – спросил мужчина, которого звали Джек.

Его собеседник рассмеялся:

– Нет, насколько я знаю Фреда. Чтобы эти молокососы испортили нам все веселье? Он не допустит этого, пока его не припрут к стенке.

– Может, какой-нибудь ниггер успел настучать наверх?

– Фред контролирует все исходящие звонки. Он сказал, что позаботится об этом, и он сдержит слово.

Нет, на этот раз, Брик, мы как следует проучим этих ниггеров, и ни один посторонний сукин сын нас не остановит.

Кейд вынул платок и вытер лицо.

Как только Мэтисон послал за ним, он понял, что грядут неприятности. Едва войдя в маленький неопрятный кабинет Мэтисона, Кейд инстинктивно почувствовал, что этот визит будет иметь катастрофические последствия. Не то чтобы Кейд его винил. Не было лучшего редактора новостей, чем Генри Мэтисон. Он всегда выгораживал Кейда.

Он давал ему шанс за шансом. Он принимал заверения Эда Бердика, что Кейд гений и все еще лучший фотограф в мире: если только представится возможность, Кейд сумеет это доказать. У Кейда был шанс, и как он им распорядился?

В судороге стыда Кейд сунул в сумку с аппаратурой потные трясущиеся пальцы.

Пять месяцев он старался оправдать доверие Бердика. Он доказал Мэтисону, что не зря получает деньги. Случались моменты, когда у Мэтисона, которого трудно было впечатлить, начинали восхищенно гореть глаза, едва Кейд бросал ему на стол глянцевые фотографии.

Этот период длился всего пять месяцев, затем Кейд снова начал прикладываться к бутылке. У него была причина, и очень веская, но он не мог поделиться своими проблемами с Мэтисоном, который был предан работе. Для Мэтисона ни одно обстоятельство не могло послужить оправданием. Тем более Хуана. Для Мэтисона женщины не имели значения.

За последние три недели Кейд завалил четыре важных задания.