Весна в Париже

Как только он сел, на него перестали обращать внимание, и Корридон усмехнулся, вспомнив вечера, когда его окружали толпой, спешили угостить, пытались развлечь и заручиться его расположением как знаком собственной важности.

Корридон не страдал манией величия. Но равнодушие красноречиво предупреждало: пора искать новую территорию, знакомиться с новыми людьми, заново создавать репутацию. Где выбрать место? Он задумчиво потер массивную челюсть. В Хаммерсмите?[1 - Хаммерсмит – район в западной части Лондона.  (Примеч.

переводчика.)] Корридон скорчил гримасу: на порядок ниже! Можно попробовать Бирмингем или Манчестер. Но там достаточно своих мошенников… Надо постараться, надо найти место, где он будет счастлив. В сыром и мрачном Манчестере ему никогда не быть счастливым.

Тогда Париж.

Корридон закурил сигарету и подозвал официанта.

Да, Париж. Он уже шесть лет там не был. После Лондона больше всех столиц мира он любил Париж. Но сперва необходимо раздобыть денег. Ехать в Париж с пустыми карманами… Фе! Нужна поддержка в течение нескольких недель, пока он не подцепит кого-нибудь на крючок.

Да и жить лучше на широкую ногу: чем солиднее впечатление, тем больше клиентов. Для начала понадобится по меньшей мере две тысячи фунтов.

Перед ним остановился официант.

– Большую порцию виски с содовой, – приказал Корридон и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: – Принесите две.

Милли было двадцать шесть лет. Голубые глаза этой крупной и красивой блондинки поражали своей пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке.

Оставшись без мужа, без средств, с маленькой дочерью на руках, она пошла на панель. Корридон знал Милли уже два года. Он одобрял ее привязанность к дочери, оправдывал профессию и охотно одалживал деньги, когда Милли попадала в трудное положение.

– Привет, Мартин, – бросила она, остановившись у столика. – Ты занят?

Он посмотрел на нее и покачал головой.

– Сейчас принесут выпивку и для тебя. Присядешь?

Милли оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее заметили.

– Ты не возражаешь, дорогой?

– Не называй меня так, – раздраженно ответил Корридон. – И садись. Почему я должен возражать?

Она села, сунув зонт и сумку под стул. Серый фланелевый костюм прекрасно подчеркивал ее статную фигуру. Корридон отметил, что она выглядит достаточно привлекательно и вполне еще может крутиться возле «Рицы».

– Как дела, Милли?

Она повернула к нему свое личико и засмеялась.

– Неплохо. В самом деле неплохо.