Герцог и я

Ее обожали за легкость нрава, умение понимать чужие мысли и чувства. Один из молодых людей, который, по мнению Дафны, мог бы стать ей хорошим мужем, как-то сказал: «Черт возьми, Дафф, ты совсем не похожа на большинство женщин – ты очень хорошая».

Она сочла бы это многообещающим комплиментом, если бы «претендент» тут же не отправился на поиски куда-то запропастившейся белокурой красотки…

Дафна опустила глаза и заметила, что рука ее сжата в кулак, а подняв взор, обнаружила: мать не сводит с нее глаз в ожидании ответа.

– Уверена, мама, что писанина леди Уистлдаун нисколько не уменьшит мои шансы на ярмарке невест.

– Но, Дафна, ты выходишь в свет уже целых два года!

– А леди Уистлдаун начала издавать свою газетенку всего три месяца назад. Так что дело, видимо, не в ней.

– Нет, именно в ней! – настаивала Вайолет.

Дафна вонзила ногти себе в ладонь, чтобы не позволить лишнего в споре с матерью. Она понимала: мать безмерно любит ее – и отвечала родительнице горячей дочерней любовью, считая Вайолет самой лучшей из всех матерей.

И разве не оправдывало бедную мать семейства то, что, кроме Дафны, ей предстояло выдать замуж еще трех дочерей?

Вайолет прижала к груди хрупкую руку.

– Эта женщина бросает тень на твое происхождение, Дафна!

– Ничего подобного, мама, – спокойно ответствовала дочь. – Там сказано, что, наоборот, в законности нашего происхождения нет никаких сомнений. Такое, согласись, можно утверждать далеко не о каждой многодетной семье, особенно великосветской.

– Ей не следовало вообще касаться этой темы! – не успокаивалась Вайолет.

– Но, мама, она же автор скандальной «Хроники». Сплетни – ее хлеб.

– Неизвестно даже, существует ли она вообще, эта леди Уистлдаун! – проворчала мать. – Никогда не слышала такого имени. Конечно, она не из нашего круга. Приличная женщина никогда не опустилась бы до уровня скандального хроникера.

– Именно из нашего, мама, – все так же спокойно и рассудительно ответила Дафна, не отрываясь от вышивания и скрывая озорной блеск глаз.

 – Иначе откуда бы ей знать столько подробностей нашей жизни. Не думаешь же ты, что она заглядывает по ночам в окна или прячется под кроватью?

– Мне перестает нравиться твой тон, Дафна, – сухо заявила мать.

Дочь ответила лучезарной улыбкой. Она хорошо знала эту фразу: мать произносила ее всякий раз, когда кто-то из детей брал верх в споре с ней – пускай в самом пустяковом.