Герцог и я

Но так скучно сидеть за вышиванием – почему бы немного не поддразнить родительницу?

– Кстати, мама, я бы совсем не удивилась, узнав, что леди Уистлдаун – одна из твоих добрых знакомых.

– Прикуси язычок, Дафна Бриджертон! Никто из моих друзей не опустится столь низко.

– Согласна, – сдалась дочь. – Но если не ближний круг, то это кто-то, кого мы хорошо знаем. Посторонние не могут знать таких подробностей, которые она публикует в своей газетенке.

– Кем бы она ни была, – решительно заявила Вайолет, – я не хочу иметь с ней никакого дела.

– Тогда самое мудрое – не покупать ее «Хронику», не правда ли? – простодушно заметила дочь.

– А что это изменит? Ведь все остальные покупают и будут покупать. И я окажусь в дурацком положении: они узнают последние сплетни, а я нет.

Дафна не могла не согласиться с матерью, но сделала это молча: ее азарт иссяк.

Великосветский Лондон за последние три месяца уже почти привык к газете леди Уистлдаун, которая регулярно появлялась возле дверей аристократических домов по понедельникам, средам и субботам.

Именно появлялась – потому что просто лежала там, и никто не требовал за нее платы. Но в один прекрасный день «благосклонным читателям» объяснили, что теперь каждый экземпляр будет стоить пять пенсов. Подумать только: целых пять пенсов за букет сплетен! Да, но зато каких сплетен – самых свежих и благоухающих.

Дафна искренне восхищалась смекалкой и деловой хваткой таинственной леди Уистлдаун: как ловко та подцепила на крючок своих читателей (точнее, читательниц) и как быстро, по-видимому, сколотит капитальчик!

Пока Вайолет, меряя шагами комнату, продолжала возмущаться этой выскочкой, Дафна успела пробежать глазами остальную часть скандальной «Хроники».

Это была мешанина из светских новостей, оскорблений и комплиментов, вопросов и ответов. И все же газетенка отличалась от других изданий того же пошиба. Здесь не было места намекам и домыслам: все называлось своими именами, в том числе и сами имена. Никаких «лорд С. » или «леди Ф.»: все откровенно и недвусмысленно. Высшее общество было раздираемо противоречивыми чувствами. С одной стороны – возмущение, досада, с другой – жгучее любопытство: какие еще «жареные» факты появятся в очередной понедельник или пятницу.

Из этого свежего листка Дафна узнала и о вчерашнем бале, на котором не могла присутствовать, потому что в доме праздновался день рождения ее младшей сестры Гиацинты, а домашние праздники свято чтились в их семействе.