Атлантида

Атлантида

Егор Янченко

Сколько стоит жизнь человека? На что ты готов пойти, чтобы заработать себе на пропитание в безумном, постоянно меняющемся мире? Можно ли нарушить взятые на себя обязательства, чтобы поступить так, как подсказывает тебе голос совести?И, самое главное: станет ли хоть кому-то лучше от того, что ты сделаешь "правильный" выбор?

Егор Янченко

Атлантида

Боль появилась не сразу.

Сначала не было ничего – лишь блаженная пустота, полное отсутствие ощущений. В тот момент Марку показалось, что все обойдется – наивная детская надежда, вызванная банальной задержкой работы нервной системы.

Полная тишина, абсолютный покой – а затем его тело взрывается миллиардом крошечных бомб, вопя о помощи.

Не в силах издать звук или открыть глаза, он попробовал пошевелить рукой. Осколки битого стекла, потревоженные движением, беззвучно посыпались вниз. Веки были будто залиты свинцом, а тело придавливала к земле, кажется, тяжесть всей существующей вселенной.

Сколько он тут уже пробыл?

Марк попытался разлепить губы, но они подчинились ему крайне неохотно. Звук не проникал в уши – сначала ему показалось, что он попросту оглох, но вскоре понял, что с его органами чувств было все в порядке. Любой потенциальный источник звука был обречен на забвение среди несмолкаемого гула потока машин, несшихся над ним по трубе аэрошоссе.

Одна рука. Вторая. Попробовать пошевелить ногой. Двигаться совсем не хотелось – хотелось только отдаться на волю течения и погрузиться в забвение, которое рано или поздно закончится само собой, ведь наверняка кто-то уже вызвал скорую.

Машины с сиренами, наверное, уже несутся на полной скорости, чтобы забрать его туда, где будет по-настоящему тихо и спокойно. Туда, где его не найдут…

Воспоминания о случившемся вернулись совершенно внезапно, и заставили Марка распахнуть глаза. Над ним – искусственный желтый свет и бесконечный поток из мельтешащих темных прямоугольников с разноцветными огнями спереди и сзади.

На улице, наверное, все еще ночь – если он, конечно, не пролежал тут добрый десяток часов (вполне могло быть – ощущение времени было потеряно безвозвратно), но здесь, в этой бесконечной полупрозрачной трубе, не было другого времени суток, кроме дня. При попытке пошевелить головой что-то больно кольнуло в районе шеи. Напрягшись, Марк смог поднять правую руку – все такая же неестественно-черная, как и всегда.