Сто вопросов как бы обо мне

И от того, как она вжимает голову в плечи, из моей кастрюли с шипением выплескивается кипяток.

– Дай сюда, – сиплю я чужим хриплым голосом. Наверное, голосовые связки внутри обожгло.

– Я тебе помогу.

Аська протискивается между мной и столом и начинает бестолково возить по полу веником. Возит, возит, возит… Хотя я же вижу, ее прям передергивает всю от вида рыбьей головы! И еще все время в глаза мне заглядывает, прямо как… собачонка какая-то.

– Дай сюда, я сказал! – рявкаю я.

Бросаюсь вперед, выдергиваю веник у нее из рук и шваркаю им об пол.

Губы у Аськи тут же начинают трястись. Лицо все сморщивается. Руки мнут платье на животе. И вид становится такой, будто я ударил ее своими словами, как кулаками бьют.

Кастрюля у меня внутри остывает так же быстро, как закипела. Я же не хотел ее на самом деле обидеть. Просто что-то… что-то сначала как будто распирало меня изнутри, а потом разом выплеснулось. Какой-то кипяток. Какая-то кислота!

Я не хотел, чтоб на Аську попало.

– Ась…

Аська бросается в ванную. Хлопает дверь. Тах! Так громко, что даже Ниндзя просыпается. Открывает один глаз, перекатывается на другой бок и смотрит на меня осуждающе. Я тоже на него смотрю – хмуро и недовольно:

– Это все ты виноват, – говорю.

Но Ниндзя не реагирует. Может, совсем осоловел от обжорства, а, может, знает, что это я во всем виноват. Я и только я.

Ну, как всегда, в общем.

Глава 2. Мака-кар-кар!

Сперва, еще в детстве, я ходил на плаванье.

Потом в художку и на хоровое пение. В третьем классе на брейкданс, в пятом – немножко на шахматы и в школьный кружок «Аптека здоровья». Потом на футбол – целый год почти, мой рекорд! Затем меня каким-то ветром на гитару занесло. И один раз даже на гандбол. Но это, наверное, не считается, потому что я даже до конца первой тренировки не доиграл. Просто аккуратно положил мячик на пол и вышел в дверь.

Маме честно сказал, что не мое.

Но она все равно наградила меня своим фирменным долгим взглядом.

И молча продолжила тетрадки проверять. У нее каждый вечер этих тетрадок целая гора. Вечно обложится ими, будто в крепости сидит… А я пошел спать. И с тех пор вообще ни на какие кружки не хожу, чтобы меня не доставали, что я все бросаю.

Ну, бросаю. И что такого?

Я же не виноват, что сначала мне все кажется интересным, а потом вдруг –  р-р-раз! И как отрезало. И тогда меня уже ничем не заставишь опять пойти.