Путь над бездной

– Есть, как же не быть-то! – староста гордо выпятил грудь: с наличием даже самой бездарной ведьмы деревня автоматически приобретала статус села. – А что случилось? Заболел кто-то аль что?

– Конь захромал, – мужчина кивнул на понуро стоящего гнедого. – Мне ехать дальше надо. Дело срочное, задержек не терпит.

– Ну это она вмиг поправит, толковая она у нас! Да вы заходите, что стоять у калитки.

Путник коротко кивнул и, передав коня батракам, прошел в пахнущие теплом и свежим хлебом сени, переступил порог.

Комната в доме была светлая, большая, по традиции разделенная печкой на две половины, жилую и гостевую. Странник огляделся: деревянные, выскобленные добела, полы, резная, с любовью сделанная, мебель – стол и несколько лавок, наверняка либо сам староста, либо кто-то из сельчан делал, сундук, обитый железом, у окна. Он снял плащ и положил рядом с собой на лавку.

Староста с уважением посмотрел на дорожный костюм из хорошо выделанной черной кожи и высокие сапоги, наверняка заговоренные от сырости и непогоды.

Блеснувшая под воротом куртки тонкая вязь стальных колец подтвердила состоятельность незваного гостя: такие эльфийские кольчуги, очень легкие и одновременно очень прочные, специального плетения, могли позволить себе лишь очень богатые люди.

В ту же минуту занавеска, висевшая за печкой, отодвинулась, оттуда высунулась слегка растрепанная девичья головка. При виде незнакомца девушка ойкнула, ткань стремительно слетела на свое место, тут же в жилой половине раздались торопливые шаги и шорох ткани.

– Марфа, хватит наряжаться, подь сюды! – окрикнул дочь староста.

Она послушно выпорхнула из своего укрытия. Невысокая, кругленькая крестьянка напомнила путнику аппетитную булочку, которые с утра всегда выставляли на продажу в пекарне неподалеку от его дома в столице.

– Да, папенька? – Марфа старательно опустила голову, бросая быстрые кокетливые взгляды на незнакомца.

По мнению девушки, он был весьма хорош собой: еще не старый, но уже давно не юнец, высокий, поджарый.

Темные, почти черные, волосы, достаточно коротко стриженные по бокам, длинная челка неровными прядями падала на высокий лоб, золотистые с зелеными искорками, будто у соседского кота, глаза ярко блестели из-под густых темных бровей.

Осмелев, Марфа посмотрела ему в глаза и невольно обомлела, поежившись под пристальным взглядом, будто у сельского жреца на исповеди – хочешь не хочешь, а во всех грехах признаешься.