История Левино Алигьери

Прости меня, все это унаследует Винченцо… Тебе не стоит рассчитывать на его доброту. Это моя ошибка. Я не был добр с ним, не любил так, как любил тебя. Все свое тепло отдал лишь вам с мамой. И он не будет благодарен мне за то, что должно было принадлежать ему по праву наследия.

Вдруг я ощутил, что ноги уже не в состоянии держать меня. Я упал на колени, уткнувшись лицом в ноги больного отца.

– Папа, за что вы хотите изгнать меня из родного дома? В чем я провинился? Чем огорчил вас? – в отчаянии простонал я, с невозможностью подавить захватившую меня панику.

– Нет, сын мой! Ты был хорошим сыном! Ты был любимым сыном! И я хочу, что бы ты понял меня. Я сделал это не что бы наказать тебя, я сделал это лишь из большой любви… Так будет лучше для тебя! – он слегка протянул ко мне ослабевшие руки, но приподняться и обнять меня был не в силах.

– Не надо, папа! – зарывшись в одеяло, молил я, не замечая этого.

– С этого дня, сын, начинается твое путешествие в жизнь. Я хочу, что бы ты прожил достойную счастливую жизнь, наполненную интересными событиями и приключениями, нашел свое место в ней… Здесь ты его не найдешь.

Прости меня за это!

– Не говорите так, отец! Вы поправитесь, обязательно! – проскулил я. Его слова разрывали мое сердце на куски.

– Уже не поправлюсь, – печально прохрипел он, – но не переживай, сын. Когда ты родился, я открыл счет в одном французском банке… на твое имя. Там скопилась приличная сумма. Ты сможешь воспользоваться этими деньгами сразу после моей смерти. Моретти до них не добраться, так что при разумном использовании тебе должно хватит на безбедную жизнь.

И еще, – он протянул дрожащую руку в сторону комода, – там, в комоде лежит мешочек… там деньги. Они твои. Этого должно хватить на год или полтора. Так что, сразу после моей смерти, ты сможешь отправиться в путь.

– Отец… отец…– слезы катились по моим щекам на одеяло, в горле застрял ком, дыхание перехватило, я задыхался.

– Возьми их… там! Возьми и убери к себе! – устало потребовал отец.

– Папа… Что я буду без вас делать? Вы не можете… уйти… вы поправитесь и…

– Возьми! – не терпеливо настаивал отец.

Повинуясь его воле, на ватных ногах и с тяжелым сердцем я заставил себя встать, утереть рукавом заплаканное лицо и взять грузный кожаный мешочек, туго набитый золотыми монетами.

– Пока не открывай! Дождись, пока меня не станет, – сдавленно прохрипел отец, едва я потянулся к жесткой кожаной веревке, что бы раскрыть мешок, а потом тяжело выдохнул. – Я так устал.