Время есть

– Какое лето, мам?! Меня Света ждёт…

– Светка? Подождёт! – твёрдо заявила женщина, показывая на мешки, ожидавшие погрузки.

До пляжа старой «Победой» дяди Степана, мужа маминой сестры тёти Гали, добрались быстро. Но там вышла заминка. Сахар ещё не подвезли, и мероприятие затягивалось.

– Иди искупайся, – увидев расстройство Никиты, предложила тётка. – Я кликну, как привезут.

Купаться не хотелось. В мыслях были только девичьи глаза и, конечно, губы.

«Эх, – ещё раз смело подумал Никита, – А можно же было… А так и поцелуем это не назвать. Даже дружеским».

Но всё же Никита спустился на пляж и сел на крайний топчан в дальнем от моря ряду. А потом и прилёг, положив руки под голову. Нежно-белые облака, как на картинках в учебнике по природоведению, принимали самые разные формы, напоминающие то щенка, то парусник, то женский силуэт.

– Оплачиваем топчаны, не стесняемся, – вернул в реальность громкий голос.

Голос принадлежал Любке Тырбе. Она наклонилась над лежащим парнем, пытаясь сделать строгое лицо. Но из-за смеха у неё это не вышло. Одноклассница летом часто подменяла свою маму, заведующую платными топчанами на пляже. Анна Аркадьевна, мама Любы, женщина одинокая и очень эффектная не только для своих неполных сорока лет, но и вообще, вынуждена была часто отлучаться с рабочего места для, как она называла, «налаживания личной жизни».

Девушка склонила лицо очень низко, и Никита невольно опустил глаза. В таком положении грудь Любы, удивительно белая в контрасте с сильным загаром остального тела, открылась полностью.

– Пойдём купаться.

Люба распрямилась, вроде даже не заметив нескромный взгляд парня, и потянулась вверх переплетёнными над головой руками. В такой позе её фигура была просто идеальна. Несколько взрослых мужчин-отдыхающих с разной степенью откровенности рассматривали точёные формы девушки. Никита тоже залюбовался и не мог отвести глаз от загоревшего дочерна живота. Загар заканчивался чуть выше края очень нескромных плавок. Люба стояла очень близко, и Никита хорошо рассмотрел выгоревшие, золотистые, волосинки на её тёмном животе. Чуть ниже на фоне белой кожи их уже не было видно.

«Интересно, а там у неё тоже волосы светлые?», – неожиданно промелькнула фривольная мысль, но испугавшись, что Люба поймёт, о чём он думает, Никита поднялся.

– Жарко. Пойду в кафе посижу, – пробурчал он немного охрипшим голосом.

– Можешь в каморке побыть, пока я искупаюсь. Там прохладно.