Крик Эдварда Мунка, или Поцелуй сфинкса

 – Вскоре стала отстранять его Милли, избранница его любви. Она не смотрела на мир столь возвышенно и не видела такие краски, как художник. Ее душа не пела, это точно.

– Мы повидаем с тобой весь мир. Отправимся в дальние страны и путешествия. А потом будут снова написаны новые картины, новые графические посвящения нашей любви. Я вижу их, вижу! – захлебывался в страстных порывах восторженный молодой человек.

Просторная мастерская Эдварда, стоящая особняком в саду у дома, увидела процесс создания новых романтично-экспрессивных полотен.

Будто высеченные из льда звезды, заглядывающие с любопытством в его ателье, светили ночами, когда он застревал возле них, родимых. Они светили ему мягким, теплым светом. Ветер обдавал, завихрялся по углам, проветривал насквозь продуваемое помещение. Художник, задерживаясь до поздна, особенно в зимние периоды кажущейся вечной, темной ночи, усиливал их свечение поднесенным близко-близко канделябром с зажженными свечами. Иногда они проливали воск и закапывали холсты. Застывали причудливыми сталактитами, тщательно очищаемыми потом. Иногда даже ставили на холстах особые пометы – магические разводы, конфигурации. С годами они утончались, открывая путь возникновению «черных» дыр. А с удивительных плоскостей отражались будто замешанные на грубой муке, расцвеченные спектральными красками, взятыми у простой природы: красные, синие, зеленые, оранжевые, фиолетовые, коричневые «макаронины», впрыснутые будто большим шприцом в картины «нетронутые», от земли идущие рельефы. Уже здесь начинается его экспрессия, как художественный метод. Возбуждение автора передается красочными потоками энергии. Его мысль ищет способ отражения тонких, предельных, спектральных нюансов чувствования. Плоскости запестрели, забороздили, вспенили страсти. Для него в неописуемом восторге пролетели шесть лет. Спокойная прелюдия сменилась бурным адюльтером: они стали близки. Страстный любовный роман. Конец 1880-х.

Казалось бы, норвежский холод не мог породить столь восторженное чувство в молодом художнике.

Но порождает! Эдвард Мунк с затаенной страстью запечатлевает Милли в самых различных позах. Она предшествует его Мадоннам, откровенно взывающим, манипулирующим вниманием, заставляющим сжиматься все чакры внутри. Запрокинута голова, вокруг образно и кричаще – красный ореол, – распластаны по плечам шевелящимися змеями завлекающие может даже в преисподню черные, горгонные волосы, приоткрыты влажные губы, кажется беспрестанно облизываемые, тянутся к поцелую.