Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V

Он слишком хорошо знал молодого Тионита – куда лучше, чем большинство других лордов. Они часто путали его отвагу с безрассудностью, а самоуверенность – с глупостью. Давин отлично знал, что это не так.

Войска Увилла сейчас стоят примерно в полумиле восточнее и точно так же ждут, когда же рассеется туман. Несмотря на молодость и какую-то почти звериную смелость, парень умел быть осторожным. Да, соблазн подобраться к превосходящему численностью врагу под покровом тумана велик, но не менее велика вероятность того, что отряды разбредутся кто куда, заблудившись в этом опрокинувшемся на землю небе, а то и – не ровен час – схватятся друг с другом, приняв соратников за врагов.

Давин Олтендейл, лорд домена Танна, стоял, скрестив руки на закованной в броню груди, и стискивая нижнюю губу верхним и нижним клыками. Несколько лет назад он разрезал губу, неосторожно поедая мясо с ножа. Со временем рана зажила, оставив лишь небольшой белёсый шрамик на внутренней поверхности, но время от времени этот шрам немел и причинял довольно неприятные ощущения.

В такие минуты Давин прикусывал это место двумя клыками и медленно стискивал до тех пор, пока не выступали слёзы. Это помогало.

А ещё это помогало сосредоточиться, так что теперь это покусывание нижней губы превратилось в привычку. Всякий раз, как лорд был чем-то обеспокоен или на чём-то сосредоточен, он непроизвольно закусывал губу, отзывающуюся на это странной, необычной болью.

Слегка захлопали шёлковые пологи палатки, а рядом шевельнулось, оживая, знамя Олтендейлов – четыре золотых сжатых кулака на чёрном поле.

С юга внезапно подул ветер, пока ещё довольно слабый, но, похоже, не собирающийся на этом остановиться. Давин непроизвольно схватился за рукоять меча. Если ветер усилится – он в считанные минуты унесёт туман обратно в Симмерские болота. А это значит, что сражение может начаться в любую минуту.

Давин пока ещё не видел своё войско, стоящее в сотне ярдов[2 - Ярд – мера длинны, равная приблизительно 91 см.] впереди, но он слышал и буквально ощущал, как по этому людскому морю прошла волна.

Воины встряхивались с явным облегчением – это напряжённое ожидание, вглядывание в непроницаемую пелену тумана весьма действовали на нервы.

Ветер действительно усиливался. Вскоре стяг, до того висевший, будто промокшая тряпка, гордо расправился и затрепетал, словно потрясая своими золотыми кулаками в адрес вражеской армии. Вместе с тем, как ветер уносил клочья тумана, он словно бы уносил и неуверенность самого Давина.