Чужой крест

Это потом стали говорить про подвиг двадцати восьми гвардейцев Панфиловцев, а по первости любой в Алма-Ате знал, что дивизия ушла на фронт, не меньше. Что осталась от неё: «Вот тебе и вся восьмая гвардейская». Присказку фронтовики принесли, город принял. И удивлялся люд: кто попал в цифру 28, откуда она взялась? Политработники поднимали патриотизм агитацией: «Глядите! Всего их было ничего, а остановили фашистов. Ценой своих юных жизней. Под танки, в атаку». В бумажке, конечно, написали, что отец погиб геройски и смертью храбрых.

Как было на самом деле, мать узнала от уцелевшего его товарища – мгновенно убили: есть человек, и вот его уже нет. Только очки остались лежать, потерял их боец, выскочив из окопа в атаку. Остальных останков не собрать, ведь снаряд он к столице Родины не пустил, подставив под него тело. Похоронки родным выписывали по призывным спискам, других документов не осталось. Вдрыск! Вдребезги! В кашу их всех разворотило!

Мамочка после рассказа неделю встать не могла.

Николай ходил – рот на замке пуще прежнего. И только Володя понять не мог, что же это должна быть за пуля, что от неё даже захоронить нечего. Когда они с пацанами сгибали ушки из проволоки для рогатки, то не могли ими разбить бутылку. И даже с близи. А тут человек! Позже, когда смогла взять фотографию в руки, показала мамочка Володе единственный снимок, где отец был уже в гимнастёрке. Вгляделся в него ребёнок и обомлел – брат чистой воды. Что же тогда корить соседских старух за пересуды? Но мать гладила мальчонку по мягкой головке и показывала другой снимок – она на каком-то высоком крыльце с белыми колоннами. Сидит, барыня-барыней, на балюстраде, ножкой упёрлась в пузатый столбец. Волосы в косах ниже пояса, глаза сияют, кружева из-под юбки туфельку лаковую показывают. Руки мирно сложены на животе. А поворот головы!.. такой родной и милый. Губы манят улыбкой. Зубы – как писал поэт – крупные перлы. Белокожа, породиста. Кто не знает истории семьи, скажет, что не отец на мамочке женился, а она его не понять за что выбрала. Мальчишкам про их род было сказано лишь то, что он старинный, да приказано молчать на этот счёт. Так со страхом они и жили. Ничего другого Володя не спрашивал, только ночами приходили ему видения, одно за другим, как серии кино, из которых он узнавал то, что никто из близких поведать не мог.

1. Русь. 1534 год. Март. Елена Глинская

«Заговор! Заговор! Заговор!».