Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

Когда Линду выпадало стоять в оцеплении во время Дней изобилия, его буквально передёргивало от отвращения, когда он видел вокруг множество молодых и не очень людей, с хохотом тянущих на себе пыльные мешки с залежалым зерном, от которых вполне явственно тянуло затхлостью. Это был не народ – это было самое настоящее быдло, вызывающее у молодого гвардейца лишь омерзение и брезгливость.

Сложно сказать – поразила ли данная напасть прочие города империи, или это было лишь особенностью Кидуи. Линд за свою жизнь побывал лишь в нескольких городах, да и то проездом – когда направлялся на службу.

Хотелось надеяться, что ещё не вся империя поражена этой гнилью. Во всяком случае, на севере, откуда Линд был родом, ничего подобного не было. Там люди по-прежнему добывали свой хлеб трудом. Хотя, говоря откровенно, он ведь жил в имении отца, а не в городе.

Иногда молодой человек подумывал о том, чтобы бросить всё и подать заявление на вступление в легион – пусть даже простым легионером.

Просто для того, чтобы покинуть ненавистный ему город. Но Линда останавливали два обстоятельства. Первое – реакция отца. Тот вряд ли понял бы, если бы сын отказался от офицерского чина и сделался рядовым. А второе…

Линд, к сожалению, был живым свидетелем тому, как вместе с городом сгнила и его стража. Коррупция, лень, карьеризм и тупость – пожалуй, этими словами можно было бы вполне точно описать то, что происходило в городской гвардии. И Линд, признаться, очень боялся, что, оказавшись в войсках, обнаружит там то же самое.

А потому он медлил.

Впрочем, была и третья причина. Вот уже несколько месяцев он был помолвлен с девушкой по имени Кимми, а осенью они планировали сыграть свадьбу. Тащить молодую жену, выросшую в респектабельном районе Кидуи, куда-то на задворки империи не хотелось. А потому, скрипнув лишний раз зубами, Линд Ворлад продолжил свой ночной обход…

***

В своё время бывший канцлер государственной безопасности Ливьер, на склоне лет сделавшийся весьма известным мыслителем, в своём главном труде «Политика как искусство» писал: «Не каждая империя может пережить войну, но никакая не переживёт слишком долгого мира».

Наряду с этой мыслью Ливьер выдал немало других столь же противоречивых перлов, но именно спорность его позиции и привлекла к нему такое внимание просвещённой публики, сделав одним из самых упоминаемых политических философов последних десятилетий.