Литвинка. Книга 1

Наступала ночь, она была на огромной арене храма одна, и, хотя она знала, что вряд ли найдется среди литвинов отступник, который помыслит совершить святотатство и обидеть ее на территории храма Перкунаса, ей было не по себе.

Маленькая девочка храбро смотрела в темноту и гнала от себя опасения. Она пришла в храм тайком от родителей и воспитателей, жрецов древней литовской веры. Она хотела просить великого бога сделать ее воином. Она хотела доказать великому богу, что достойна подобной чести, несмотря на то, что она девочка.

Именно для этого она ушла из дома в ночь, одна, и сейчас опасливо, но упрямо приближалась к горящему пламени Перкунаса.

Она верила в то, что, если расскажет Богу о своем желании и не побоится его огня, он исполнит ее желание.

Девочка подошла к алтарю и замерла, глядя на заключенный в темницу каменного ложа яростно бушующий огонь. Ее губы зашевелились, повторяя заученные слова просьбы-молитвы. Она повторяла их вновь и вновь, глядя на огонь, повторяла до тех пор, пока у нее не защипали и не начали слезиться от дыма глаза.

Наконец, она замолчала, и некоторое время безмолвно стояла, вдыхая резкий ночной воздух, полный горечи от близости горящего пламени, пока внезапно чуть не задохнулась от накатившей боли, заставившей ее упасть на колени перед огнем. В следующий миг она потеряла сознание, ее хрупкое тело обмякло и тихо опало на холодный пол храма, маленькая головка мягко коснулась пола, и длинные золотистые волосы веером рассыпались по каменным плитам.

…Ей чудилось, что она лежит в густой сочной траве на равнине Свентогора, возле храма криве-кривейто [3]. Всей своей кожей она ощущала жар летнего дня, прохладная трава щекотала ей нос и щеки, гладила ее обнаженные по локоть рукавами платья руки, и босые ноги. Жар становился все сильнее и сильнее, обжигая ее кожу, затрудняя ее дыхание, сжимая ее голову пульсирующей болью, так, что застучало в висках и зашумело в голове. А затем откуда-то издалека пришел тихий голос, начавший шептать в такт ударам крови в висках, с каждым словом принося неизмеримое облегчение, размывавшее нестерпимый жар и головную боль:

Я промчусь над тобой теплым летним дождем,

Пеньем птиц на рассвете, степным ветерком.

Совсем рядом с собой девочка почувствовала прохладу реки, она слышала тихие шорохи воды, которые постепенно начали складываться в определенные ритмы, а затем – в тихие слова.