Воспитание грубиянки

Я видела такие только в кино и у тренеров в качалках. Даже моего парня, тратившего немало времени на спортзал, не было идеально очерченных кубиков. А Джо словно приложил живот к вафельнице, той, что делает венские вафли.

– Рыжая, хватит пялиться на меня, раздевайся. – его голос вывел меня из своих мыслей. – а то у тебя, то Чмо, то взгляды кидаешь: лиши меня девственности, пожалуйста.

Я покраснела, густо. И только сейчас осознала, что стою отвязанная перед незнакомым парнем, которому успела сделать минет и рассматриваю его жадно, облизываясь на его кубики.

Первые симптомы, что крыша поехала шифером шурша.

– Повторить? – спрашивает он и снимает с меня пальто, ёжусь. – Или разодрать?

Не желая портить остатки своей одежды, послушно стягиваю, прикидывая – куда я могу сбежать. Со второго этажа я не спрыгну.

У меня неидеальное тело. Хорошо, хоть ноги побрила, потому что думала встречусь с Ильей на даче у родителей. Не так стрёмно оказаться в трусах перед этим Болваном.

Отдать должное судьбе, что чмо вонючее был сложен, как бог Разврата.

Жар снова пробрал меня.

Что за херня! Стокгольмский синдром?

– Мыть меня будешь, – скомандовал он, направляясь в ванну. Она была небольшая, но мне тоже захотелось помыться, чтобы смыть с себя электричку. – Смотри, какой минет был действенный. Всего один, а ты уже думаешь прежде, чем сказать хоть что-то.

– Просто мне нечего сказать такому, как ты. – выдавливаю из себя, стоя в одном лифчике, служившему последней преградой от неминуемого.

– Какому такому?

– Насильнику!

– Ой ли. Судя по твоим возбужденным соскам, кто кого насиловать собрался.

Он залез в ванну и жестом позвал меня. Его голый и грозный вид никак не располагал к отказу. Бежать было особо некуда, а угроза лечь под толпу, все еще маячила над головой, поэтому я залезла за ним, неуклюже как цыплёнок. Он вручил мне мыло и щетку. И я принялась за дело машинально, он просто стоял, опираясь руками о стенку, получая удовольствие от моих движений. Его лицо преобразилось, оно стало более расслабленным.

Но в этом освещении синяки под глазами стали больше. Я пыталась рассмотреть его, пока была возможность. Тело Аполлона покрыто кое-где шрамами, но это фигня. Парень все же. Хотя многие из них были свежими и было их слишком много.

Не знаю, сколько я так его терла, но он просто забрал у меня щетку и начал мылить меня. Сильно, больно, как будто хотел содрать кожу. Я терпела, поджав губы и стараясь смотреть на кафель.