Соперница королевы

Пенелопа берет ее под руку и обращается к спускающемуся по лестнице Констеблю: – Отправь слугу за доктором Лопесом.

– Ему нужен не лекарь, а хирург, – возражает тот.

– Я полностью доверяю доктору Лопесу. Он знает, что делать.

Они спускаются в холл. Эссекс уже там; его поддерживают двое мужчин. Впереди – верный Меррик, широкоплечий, коренастый: на веснушчатом лице написано беспокойство, глаза возбужденно сверкают из-под бесцветных ресниц. Он приглаживает волосы ладонью; на ней темнеет кровавое пятно.

– Принесите горячей воды! – приказывает Пенелопа глазеющим слугам.

Жанна вся дрожит; она не выносит вида крови, поэтому отправляется в прачечную за бинтами.

Эссекса положили на стол; он полусидит-полулежит, опершись на локти и стиснув зубы. Гордость не позволяет ему проявлять слабость.

– Просто царапина. – Он откидывает плащ. На бедре глубокий порез; кровь, обагрившая белые шелковые чулки, стекает в сапог.

– Меррик, дай мне нож, – говорит Пенелопа.

Тот непонимающе смотрит на нее.

– Надо срезать чулок. А ты о чем подумал? – И снова в ее голосе звучат невесть откуда взявшиеся резкие нотки. – Помоги снять с него сапоги. – Она обеими руками берется за каблук, стаскивает сапог и осторожно приподнимает ткань. Кровь уже запеклась и присохла. Эссекс морщится, отворачивается. Пенелопа разрезает чулок от бедра до колена. – Не так плохо, как я опасалась. Рана неглубокая. Выживешь.

Она легонько целует брата в щеку, чувствуя невыразимое облегчение.

Служанка ставит таз с горячей водой, подает чистый кусок муслина.

– Проклятый Блаунт, – злобно цедит Эссекс.

– Кто кого вызвал? – Праздный вопрос: наверняка причиной ссоры стал вспыльчивый характер брата. Пенелопа аккуратно промокает рану; из нее по-прежнему струится на удивление яркая кровь, однако бояться нечего – жизни Эссекса ничто не угрожает. Придись удар на дюйм ближе к паху, где вены выходят на поверхность, все сложилось бы совсем иначе.

– Это Блаунт во всем виноват. – Пенелопа видела Чарльза Блаунта при дворе всего пару раз.

Он показался ей благоразумным и сдержанным человеком. А еще он хорош собой – достаточно, чтобы составить конкуренцию Эссексу перед королевскими фрейлинами и, что гораздо важнее, перед самой королевой. Ходили слухи, будто бы Блаунт удостоился монаршей милости. Пенелопа знает, каков ее брат: желает быть единственной звездой на небосклоне. – Он первый начал!

– Тебе двадцать три, а не тринадцать, Робин, – мягко говорит она.