Трость

Они, подобно вечному сну, делают замок невзрачным в плане восхищения его красоты, однако это так же воспевает его как грозного величественного правителя без капли сострадания в душе.

По ночам в подземных казематах, кротко выглядывающих из-под стен в одинокой горе, вход в которые расположился со стороны внутреннего дворика, горел яркий свет, отчего интерес деревенских жителей только возрастал, а после войны стали слыть легенды о том, что в тех темницах тёмный граф жестоко пытал и издевался над своими французскими пленниками.

И именно об этом шла речь местных особ в одном из маленьких бревенчатых питейных заведений Хехингена под вполне обычным неброским названием «Старый Дворик».

II

– Да ладно тебе, дружище, ну, чего ты боишься? Комеражей? Пустых слухов, сплетен? – громко на весь салон отвечал толстый фермер своему крепкому, уставшему от трудной работы другу-кузнецу, кротко попивавшему полулитровый деревянный стакан живого пива. Однако кузнец был не из болтливых и всё время увиливал от нарастающих вопросов.

 – Поработаешь, потаскаешь камня, поколотишь там чего-нибудь эдакого, поделаешь вид, что что-то делаешь, и всё – делов-то? Проще пареной свёклы!

– Так, это тебе так просто, а мне даже от вида этого замка как-то… не по себе…

– Не по себе? Тебе-то? Ты посмотри на себя! Я таких верзил не видывал в жизни! Тело мощнее скалистых гор, плечи, словно степные барханы, а мышцы твои прочнее стали и шире моего живота! А ты боишься разрушенного замка?! – на последнем вздохе вытянул каждую букву брюхан и залился на всю трактирную лавку продолжительным тонким смехом, напоминающим подобие крика большой птицы, наевшейся забродивших ягод.

Он, придерживая руками скачущий из стороны в сторону живот, скрывал от лишних взоров свои красные от хмеля пышные щёки.

Кузнец прикрыл потной ладонью низкий лоб и изредка поглядывал на людей, сидящих вокруг. Но ими особо никто не интересовался, видимо, такая шумная пара ещё не верх происшествий в данном заведении. Через некоторое время собеседникам без особой оглядки подошла весёлая пожилая кельнерша в зелёном платьице и в белом традиционном переднике, с перевязанным по краю крестом из коричневых нитей.

Её внешность не была столь интересной и привлекательной, и даже изредка напоминала более восточную, нежели северную национальность. Нос с большой горбинкой, вся кожа смугловатая и опущенная от старости лет, волосы тоже не шибко светлые, а глаза и подавно под слабым освещением приобретали чёрный оттенок.