Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник)

Вот Никитка, кстати, с месяц из бара не вылезает, в долг у меня ест. Мордатый с ним пошептался, тот на кладбище и дёрнул. Через полчаса вернулся. Я его у входа подкараулил, ту бутыль для мордатого передал. Мол, подарочек… Сам не светился.

– Всё правильно. За Никитку я с тобой рассчитаюсь. Покорми его ещё. Человек он проверенный, запивает разве иногда. Бутыль-то не прикарманил?

– Не, всё чики-пуки, бутыль у пепса. Я проследил.

– А ты не видал, Никитке этот баклан, то есть пепс, ничего не передал?

– Не видал, Марфа Петровна.

Но с чего бы Никитке бежать туда, если не передал?

– Тогда я пошла, Мишань, храни тебя Господь! Если бы не ты…

– Да ладно, что я, не понимаю, – довольный Миша бережно принял пакет, поставил на сиденье, придавил подушкой. – Ну, ты, ты, баба Марфа… Даже не знаю, как сказать, ну просто космос! Спасительница моя! Из ничего делаешь! Отец-то Георгий как? Знает?

Марфа вздохнула, завязала шаль:

– Что ты! Партизаню, Мишань. В землянке у меня производство. Народ окружает понимающий, покрывает, а вот зятёк, не приведи Господь, унюхает… Да, вот ещё что, бензинчику бы в следующий раз… на обмен, конечно.

Или ещё какого топлива. Наша «газелька», сборная солянка, жрёт всё.

– А на фига вам старьё такое доисторическое? Я для тебя, Марфа Петровна, если хочешь, машинку поновее подберу. Вон их сколько без надобности валяется – бери не хочу! Заправлять всё равно нечем. – Миша сел в машину.

– Ладно, Мишань, буду иметь в виду. Только наша «Газель» только с виду «Газель», а внутри – боинг… Отец Георгий от неё не откажется ни в жись.

– А ты бы ещё настойки свои принесла фирменные, на корешках которые… Я в прошлый раз ими самого главного техника аэродрома на ноги поставил. Он и топливо, кстати, может достать, – Миша завёл мотор, высунулся из машины. – А библиотека-то работает. Мать Серафиму, подругу, если не ошибаюсь, твою, не забыла? Вот она её и открыла снова.

– Ольга-то откуда здесь? – изумилась Марфа, по-детски приоткрыв редкозубый рот.

– Так в монастырь её в самом начале Второго этапа войны ракета попала, говорят.

Мать Серафима да несколько монахинь спаслись, в Центре жили на подворье. Они уже с неделю здесь. Библиотеку городскую Серафима самовольно открыла. Возле интерната которая. Ну и ребят, кто ещё там остался, пасёт со своими сёстрами.

– Ясно, – буркнула Марфа, – библиотекарша как-никак бывшая. Не миновать мне её, значит.

Ледяную тропинку, по которой Марфа спускалась с угора, занесло снегом.