Теннис

Когда Пинский вернулся, Косточка еще спала. От нее исходил теплый молочный запах – запах нагретого в любви женского тела.

Пинский быстро разделся, юркнул в теплое гнездышко. Косточка вскочила как угорелая. Но тут же обмякла, сонливость победила.

– Какой ты ледяной, – сказала, сладко засыпая.

А он прижался к ней, отбирая женское тепло. Ему захотелось повторить ночную бурю, но остановился, а вдруг снова начнется?

Как только начал засыпать, все повторилось: выталкивало из комнаты, из замкнутого пространства. Его обуял ужас.

Что же это такое, что же это такое, бормотал Пинский, натаскивая на себя брюки и свитер. Немедленно к врачу.

– Эй, – ткнул он в бок Косточку. – Поднимайся.

– Что такое? – испуганно спросила Алла, опираясь на локти.

– Что-то непонятное, надо бежать к врачу, а не то сойду с ума.

– Ты перебрал вчера, милок, – улеглась в свое теплое гнездышко Косточка.

– А ну вставай! – заорал Пинский.

– Валера, да что такое? – по-настоящему испугалась Алла.

Она вскочила, быстро натянула на себя юбку, если то, что было на ней, можно было так назвать, пошла мыться.

– Да потом будешь марафет наводить, побежали.

Пинский потащил ее на улицу. Она на ходу причесывалась, все-таки умудрилась зачерпнуть из стакана горсть воды сполоснуть лицо.

– Ты сумасшедший, – нервно говорила, едва поспевая за ним.

– Вот и я так думаю, быстрей.

Было очень рано, в городской поликлинике в вестибюле пожилая женщина в халате и шапке-ушанке терла пол мокрой тряпкой.

– Вам куда? – зыркнула из-под руки. – А ну назад, рабочий день еще не начался.

– А дежурный врач есть?

– Это вам не больница.

Пришлось два часа сидеть в ожидании начала работы поликлиники, потом еще долго объяснять причину появления; ни карточки, ни записи у Пинского не было.

Наконец, толстая добродушная врачиха, которая, видно, очень торопилась на работу и надела разные чулки, приказала Пинскому раздеться. Прослушала сердце, посмотрела пристально в глаза.

– Боткиным болели?

– Не болел.

– Да, – сказала с сожалением. – Дело ясное. Пьете много?

– Как все.

– Значит, много. Наркотики?

– Близко в рот не беру.

– Их редко в рот берут. Придется обратиться к психиатру, мотор у вас дай Бог.

– А голова?

– А что голова?

– Я же вам рассказывал.

– Выпейте что-нибудь от головной боли.

И избавьте меня от нее же, договорил Пинский за врачиху.