Ярость рвет цепи

Он ступал по гладкому полу бесшумно, опасаясь разбудить сестру, хотя и знал, что это не удастся и стае бесноватых щенков. Та уже две недели приходила в себя лишь на несколько минут, но Курта, как правило, не было рядом.

Вскоре он замер перед кроватью, что стояла у самого края. Звуки и запахи Стаи не долетали в этот угол. Полупрозрачная ширма закрывала койку от искусственного света, насекомых и неосторожных взглядов. Из-за этой неверной преграды доносилось хриплое дыхание – слишком громкое, ведь настоящий Волк контролирует себя даже во сне.

Лишь услышав это дыхание, Курт почувствовал, как чья-то холодная лапа сдавила сердце. Запах Волчицы был гораздо печальнее – кисловатый и влажный.

Помедлив пару секунд, Курт протянул лапу и отодвинул ширму.

Джейн лежала на белоснежных простынях. Голова с всклокоченной шерстью покоилась на плоской подушке. Рот был приоткрыт, внутри лежал бледно-розовый язык. Глаза плотно закрыты.

Черный сухой нос едва-едва отражал желтый свет.

Курт так стиснул кулаки, что когти вонзились в ладони. Сестра была столь беспомощной, такой беззащитной… Она даже не могла постоять за себя, но совсем недавно считалась в Стае одним из самых опасных бойцов. Сейчас же мягкий мех как-то поблек, утратив серебристый отлив. Сильное тело заметно похудело, под кожей проступили ребра.

– Привет, приятель.

Вздрогнув, Курт обернулся. Здесь ему не грозила опасность, но дело было в другом.

Он так глубоко погрузился в себя, что не ощутил приближения другого самца. Определенно, это был плохой признак. От рефлексов, напоминавших крыс на раскаленной сковородке, остались лишь воспоминания. Болезнь сестры отбирала силы и у него.

Кивнув Доктору, он отвернулся к кровати.

Оба молчали. Курт не знал, о чем еще можно спросить. Два дня назад они проговорили всю ночь, но так и не пришли к чему-то конкретному.

Очевидным было только одно: простого решения не существовало.

Молодой Волк ощупал взглядом гибкую полую трубку, по которой стекала голубоватая жидкость. Она поступала из прозрачного мешочка, что болтался на специальном штативе. Другой конец трубки заканчивался металлической иглой.

Доктор день ото дня накачивал Волчицу какими-то жидкостями, но лучше ей не становилось. Невидимое пламя высушивало ее изнутри, пожирало заживо.