Монолиты готики

Вампиры ревностно берегли свои секреты (главным из которых, собственно, был секрет весьма продолжительной жизни, но и он не считался такой уж тайной, какую нельзя променять на пару глотков горячей крови). И не спроста: в этом зале, именуемом Залом Заледеневшей Вечности, хранилась наиважнейшая реликвия Кланов. Сохранность оной составляло предмет неустанных забот. Многим, впрочем, такие предосторожности казались излишними.

Отчасти они были правы. Реликвия представляла для вампиров – и только для вампиров – столь немыслимое значение, что никому, кроме самих же вампиров, не могла бы понадобиться.

Да и сами Кланы, сознавая идеологическую важность реликвии, основательно подзабыли, какую все-таки ценность – с практической стороны – представлял сей предмет. Артефакт чрезвычайно важен, и точка. Для наиболее старых, почтенных вампиров, вовсю практикующих ортодоксальное мировоззрение, этого более чем достаточно. Главное, чтобы реликвия оставалась на предписанном месте.

Никто не сомневался, что так будет ВСЕГДА.

Ну кому, в здравом уме, могла понадобиться отвратного вида вещица, на которую предъявляла собственнические претензии орда кровопийц, живущих достаточно долго, чтобы покарать не только похитителя, но и его потомков – до десятого колена?..[1 - Сказать, что вампиры злопамятны, равносильно утверждению того, что ротвейлеры – не карманные собачки.] Вряд ли кто-то мог ответить на этот вопрос, даже припомнив наиболее одиозных современников.

Личность того, кто пробрался в Зал, не пришла бы на ум даже большим фантазерам.

Титус, висящий под потолком на специальной жердочке, пробудился от тревожного сна. Ему снились кошмары, и он был рад вернуться к реальности. Даже вампиров посещают кошмары, хотя фигурируют в подобных видениях, как правило, не красноглазые клыкастые бестии (если, разумеется, речь не идет о женских особях, и грезах совсем другого порядка), а обычные люди, вооруженные факелами и обрубленными черенками лопат.

Как ни странно, реальность оказалась ощутимо страшнее.

Сегодня выпал черед Титуса нести караул в Зале, но это не огорчало юного вампира. Напротив, он рассчитывал выспаться – ничем другим в Зале заняться было нечем, если сразу же исключить созерцание реликвии, – для чего принял облик летучей мыши и повис под потолком, уютно обернувшись крыльями.

Титус не смог бы сказать, что именно его потревожило. Навряд ли он что-то услышал.