Тьма – посвящённым

Совершенно некстати альбинос задумался, какой выбор бы сделал он сам, если бы от его решения – в том или ином процентном соотношении – зависела жизнь Цепеша, и – не нашел ответа. Молодой Краулер никогда не решал подобных вопросов, да, в сущности, не стремился решать. Ему было чрезвычайно удобно в его теплой, герметичной раковине. Как и всем нам, мои маленькие кровососы.

Граф не выдержал первым. Не иначе, сказывались десятилетия, проведенные в столь приятном, хотя и слегка вспыльчивом обществе, как собственная персона.

– Что молчишь, кретин? Зачем ты приперся?! – С этими словами Влад наградил гостя взглядом, заморозившим внутренности Леонарда до самых кишок.

– Ну… – Изо рта вырвалось белое облачко пара: – Простите, граф. Мой визит – точнее, цель оного – носит более чем щекотливый характер, поэтому мне следовало собраться с мыслями. Видите ли… – Он помедлил, лишь сейчас сообразив, что «собраться с мыслями» и впрямь было бы нелишним, причем – в свое время. Но вынуждать Цепеша ждать и дальше граничило с безумным желанием девицы, претерпевающей критические дни, окунуться в кишащую пираньями Амазонку.

 – Вы не забыли Череп, мой господин? – дерзко нашелся «уполномоченный». Нет ничего лучше дурацкого вопроса, когда нужно выиграть время.

– Череп?.. – видимо, НЕ С ЗАГЛАВНОЙ БУКВЫ вопросил когдашний рыцарь Дракона, менее всего ждавший такого вопроса. – Ты, должно быть, имеешь в виду Череп Гозалдуса, мой юный родич?.. Разумеется, я помню о нем, хотя и не подозревал об этом до сего момента.

Как любопытно… – На минуту граф замолчал, гипнотизируя пол – очевидно, по привычке, ведь в беседах с самим собой есть одно немаловажное преимущество: собеседник никуда не уйдет, и будет деликатно ожидать ответа столько, сколько понадобится.

В свою очередь, ждал и альбинос.

– Впрочем, – внезапно, с той же интонацией продолжил Узник, будто долгой паузы не было вовсе (Лео, как и в прошлый раз, едва успел отвести взгляд), – мерзкая штука никогда меня особенно не занимала, и, тем более, не привлекала.

Я люблю вещи возвышенные, изящные, даже одухотворенные, если желаешь. И здесь, в моем мрачном узилище, меня греет память о них. Обо всех прекрасных ВЕЩАХ, которыми я когда-то обладал, держал в этих самых руках, согревал своим дыханием, а затем – выпивал все соки… – Краулеру не требовалось смотреть в глаза Цепеша, чтобы заметить, как те алчно вспыхнули, точно фары. – Но Череп – нет. Определенно, мне никогда не было до него никакого дела.