Песочные часы с кукушкой

Однако Клюев сразу заприметил на одном из них нечто высокое, накрытое белым полотном, и догадался – вот он, сюрприз.

Яков взлохматил рыжую шевелюру и с заговорщической улыбкой подошел к агрегату, уцепил пальцами в пятнах от химикатов край полотна, готовясь сдернуть.

– Та-дам! – Произнес он и с видом фокусника откинул ткань.

Взору Карла Поликарповича открылся аппарат – длинный, состоящий из полых стеклянных трубок, опутанных проводами, наверху он заканчивался медной колбой с крышечкой и носиком.

– Похоже на чайник… – упавшим голосом пробормотал Клюев.

– Это и есть чайник! – Яков с энтузиазмом покивал. – Только особенный. Смотри… сюда наливается вода. Здесь – часы… а тут, сзади, еще одни. Когда приходит время пить чай, колба нагревается, затем наклоняется и разливает кипяток.

– И? – все еще не понимая, в чем уникальность предмета, спросил Клюев.

– Но если запустить эти часы одновременно, однако поставить разное время… я планирую добавить третий механизм, чтобы чай разливался утром, днем, и вечером…

– Яшенька… – простонал Карл Поликарпович и уронил бессильно руки, которыми намеревался вцепиться в голову.

Незаметно подкравшийся Жак прошипел:

– «Яков»… Вы забываетесь, калюпчик.

Клюев в растерянности покивал, он и впрямь запамятовал от расстройства, что друг его не любил никаких уменьшительно-ласкательных производных своего имени, и продолжил бегло:

– Яков, дорогой мой… но это же, по сути, просто чайник… А как же что-то… полезное? Вот в прошлый раз чудесная, чудесная сенокосилка была! Сама подхватывала, вязала, в снопы ставила! Крестьяне русские ноги бы вам пришли поцеловать, ежели б океан нас не разделял.

А уж Император и вовсе грамоту выписал! А система очистки воды? Сколько городов вдохнуло свободно, без миазмов! Вена ее купила, Париж купил, даже Лондон купил, уж на что эти англичане снобы. А это? Ах, дорогой мой Яков, ты меня без ножа режешь…

Рыжий изобретатель посмотрел на поникшего Клюева с умилением, как на ребенка, который хотел деревянного пони, а получил действующую модель паровоза и сам своего счастья не понимает.

– Ну и что? – Жак подошел к аппарату и покрутил ручку сбоку. – Подумаешь, грамота… Да Яков Гедеонович каждые полгода гениальное что-нибудь создает, а вам все мало! Низкий, алчный вы человек, Карл Поликарпович…

Аппарат дзенькнул, но и только.

– Вы не понимаете, – Клюев отступил на шаг и таки обхватил толстыми пальцами виски. – Как раз поэтому… меня ж живьем съедят.