Сбежавшая невеста

— Веринерия Августа Мираль, готова ли ты взять в мужья Энстона Гоберти? Но прежде чем дать ответ, пройди под священным сводом, — отвлекая меня от мыслей, громко проговорил жрец, облачённый в золотой плащ, и указал на небольшую древнюю арку, что была установлена в храме.

Считалось, что когда-то её людям подарила Богиня Жизни, и теперь, прежде чем вступить в брак, жених и невеста должны были пройти под ней.

Я сделала шаг вперёд, и вдруг арка вспыхнула голубым светом, который заполнил собой всё пространство вокруг…

.

......

Что-то мягкое и пушистое легло мне на щёку. Неужели Мисса, эта неугомонная кошка, опять принесла какую-нибудь гадость и теперь хвалится пойманной добычей? Ещё и комары залетели в спальню и теперь безбожно гудят прямо над ухом.

Не дом, а какой-то ужас!

С этими гневными мыслями я перевернулась на кровати и уперлась во что-то твёрдое и острое, похожее на палку.

В недоумении села на постели и, открыв глаза, увидела перед собой, вместо привычной небольшой комнаты, которую мне так любезно выделила тётушка Мирта, мшистое болото, густой лес и серый камень с сидящей на нём большой гусеницей, которая вдруг недовольно произнесла:

— Ну, здравствуй.

Глава 2

Веринерия

В недоумении я села на постели и, открыв глаза, увидела перед собой, вместо привычной небольшой комнаты, которую мне так любезно выделила тетушка Мирта, мшистое болото, густой лес и серый камень с сидящей на нем большой гусеницей, которая вдруг недовольно произнесла:

— Ну, здравствуй.

Я потёрла глаза, потому что до сих пор была уверена, что мне всё это снится.

Что и густой лес с высокими многовековыми деревьями, и зелёный мягкий мох под руками, и сладкий запах морошки, и говорящая гусеница — всего лишь игра моего воображения. Я даже ущипнула себя за руку, чтобы проснуться. Но это не помогло: и лес, и гусеница, и мягкий изумрудный мох, все осталось на месте. А я обречённо поняла, что всё вокруг настоящее.

И вновь посмотрела на гусеницу, которая только что поприветствовала меня:

— Гусеница.

.. — до сих пор до конца не веря своим ушам и глазам проговорила я.

— Что?! — тон моего собеседника вмиг стал ледяным и даже слегка зловещим, а чёрные волоски на спине и боках распушились, и теперь гусеница выглядела ещё больше.

— Ой, простите, многоуважаемая ... э... многоножка? — выдала я первое, что пришло в голову.

— Знаешь, так меня ещё никто не называл, — раздражение в голосе сменилось обидой, и гусеница начала отворачиваться.