Фамильные ценности

Почему-то вспомнились бабушкины слова, что сегодня всё начнётся, и в груди зашевелился предвкушение чего-то необычного. Я с нетерпением ждала, когда повернётся визитёр декана.

— Пока всё, — ответил инор Зайдель успокаивающим бархатистым голосом, который прекрасно действовал на его пациенток. Пациенты почему-то не попадали под эту магию. — Успокаивающее питьё, хороший сон, немного красного вина за едой, никаких переживаний и никакой магии. Вам дали отпуск для восстановления? Вот и используйте эту возможность. Со своей стороны я сделал все нужные записи и буду думать. Приезжайте через месяц. Если не будет положительной динамики, я очень удивлюсь, но непременно вам что-то посоветую.

— Что-то посоветуете? Я бы предпочёл определённость прямо сейчас. Через месяц будет уже поздно, и вы это прекрасно понимаете. Всего хорошего, инор Зайдель.

Он развернулся, и я смогла разглядеть лицо, впечатление от которого сильно портили сведённые брови и сжатые губы. Словно он боялся не сдержаться и сказать нашему декану какую-то гадость. Почему-то подумалось, что этот инор должен быть невероятно хорош, когда улыбается. Особенно если он это будет делать мне. Но лорд фон Штернберг меня не заметил вовсе, вылетел из деканата как пульсар. Возможно, инор Зайдель был его последней надеждой, которая не оправдалась?

— Инорита Вальдфогель, вы ко мне?

Декан оказался куда более наблюдательным.

— Я принесла документы по практике, — пояснила я, вылезая из-за куста и протягивая пакет.

Инор пакет взял, изучил содержимое, довольно кивая, когда читал характеристику, потом заметил:

— Вижу, вы не зря потратили время, инорита. А что вы скажете по поводу вышедшего отсюда инора?

И тут мне стало по-настоящему стыдно. Хороший целитель первым делом должен просканировать пациента, а уже потом любоваться на его спину и всё остальное. Я же этим правилом пренебрегла.

— Я не думала, что в этом есть необходимость, — пролепетала я. — Это ваш пациент, и с моей стороны было бы неэтично…

— Богиня, инорита Вальдфогель, у вас была уникальная возможность посмотреть, как выглядят разрушающиеся тонкие структуры, а вы ею пренебрегли из-за какой-то выдуманной этики, — попенял он.

— Неужели этому инору никак нельзя помочь?

— Жизни его ничего не угрожает, а без магии живёт большинство людей.

— Но они не знают, чего лишены, а он будет знать.

Декан недовольно покрутил головой. Очень уж он не любил, когда ему противоречили.