Вернуться назад

Помню счастье, ушедшее безвозвратно, небо, звёзды, улицу на которой жила много лет, и никак не могу забыть мальчишку, с которым была неразлучна. А сейчас, что осталось сейчас? Сколько понадобится времени, чтобы оставить в прошлом такой большой отрезок времени, столь сильное чувство? Я всю жизнь ощущала себя белой вороной, словно что-то в этом мире не так, словно я не из этого мира, мне всегда его было мало, и только Питер был кем-то похожим на меня, человеком, упавшим с луны однажды ночью и застрявшим на Земле вместе со мной.

Теперь я здесь совсем одна, одна против целого мира! Похороны завтра в двенадцать, а у меня до сих пор не хватает сил признаться себе в том, что его больше нет и никогда не будет рядом.

— Питер, Питер, Питер!— словно молитву шептала снова и снова, качаясь из стороны в сторону, сидя на кровати и надеясь, что все эти сказки о загробной жизни правда и друг меня слышит. Порой, казалось, что я чувствую его присутствие в спальне и вот-вот увижу в сумраке ночи.

Часы на тумбочке отмерили пять часов пятьдесят пять минут, вот оно столь долгожданное и жуткое утро, эта ночь измучила, высосала все соки без остатка беспощадно и жадно, словно голодный вампир.

Мама тихо прошла по коридору и вопреки сложившемуся семейному обычаю даже не заглянула в мою комнату, видимо, сдалась ещё вчера, осознав своё бессилие в разговоре о неизбежном. Да и я не знала, как помочь, утешить и дать сил, которых у самой нет. Она пережила нечто подобное лет десять назад, когда отец ушёл из семьи, но он не умер, а просто ушёл, и она в любой момент могла встретить его на улице, хотя думаю, её эта мысль не могла согреть холодными и одинокими ночами.

Циферблат на часах показывал шесть утра, за окном дышала кромешная тьма, а на кухне шуршала мама, видимо, ей не спалось, и она спустилась, чтобы приготовить завтрак.

Собрав волосы в небрежный пучок на макушке и натянув старые тренировочные штаны, отправилась к ней в столовую, совершенно не хотелось оставаться одной. Мама, заметив поникшую дочь, вымученно и сочувственно улыбнулась, но не сказала ни слова, за что я была бесконечно ей благодарна.

С таким трудом старалась не думать о Питере и предстоящем прощании с ним.

На кухне пахло кипячёным молоком и кофе, настенные часы продолжали отмерять секунду за секундой, приближая к новой, неизвестной до этого дня жизни. Всё тело ныло, болело, а момент не унимался, бежал вперёд, унося далеко в прошлое прожитый миг, в котором больше не осталось чего-то ценного, важного.