Ларчик для ведуньи

Илларион истолковал это как материнское благословение: были бы возражения — превратилась бы, сказала «нет». Не сказала — считай, промолчала. А молчание — знак согласия.

В отдел кадров они с Братиславом поехали прямо из ключеводского аэропорта — Илларион забрал со стоянки арендованную машину, закинул в багажник сумку и рюкзак, и двинулся навстречу судьбе. Сын, выспавшийся в самолете, сначала с интересом поглядывал в окно, а потом заскучал — юг не предложил им ничего нового. Такой же мартовский снег, сырой морозец — температура была плюсовой, но холод чувствовался — и унылая серость.

К городскому управлению и части Илларион добрался, тщательно сверяясь с навигатором, с трудом нашел свободную стоянку, осмотрел заснеженный парк, аллеи, ведущие к пятачку-площади и двум часовням — на карте место было обозначено как Парк Двух Алтарей — и повел Брайко к длинному громоздкому зданию из темно-красного кирпича, вытянувшемуся вдоль парка и улицы. Внимание привлекли яркие пятна на доме напротив. Первый этаж небольшого особняка занимал кафетерий с верандой, пустовавшей по случаю холодной погоды. Алеющие буквы «Пирожок — друг оборотня» и фото огромного блюда аппетитной выпечки вызвали желание перекусить.

— Хочешь кушать? — спросил Илларион, наклоняясь к сыну. — Если хочешь, сначала зайдем в кафе, что-нибудь съедим.

Братислав долго смотрел на большую куклу-официанта у входа — на боку у услужливой рекламной фигуры висел противогаз, а на подносе стоял огнетушитель — и ответил:

— Нет.

Хочу домой.

— Потерпи немножко. Я отдам документы, и поедем домой, — сказал полуправду Илларион.

В управлении ему повезло. Он столкнулся с Матеашем в холле, сразу же был опознан, и вручил бумаги кадровику без долгих разговоров — о министерском приказе уже знали все до единого, вероятно, и обсудили за спиной не один раз. Как же. Рысь. Отец-одиночка. Диковина.

Тьфу.

— Пойдем, — Матеаш взглянул на скрипящего Братислава, открыл дверь на улицу.

— Поболтаем в неформальной обстановке. Кофе пьешь?

Илларион кивнул, ожидая подвоха. Они перешли через дорогу, к заинтересовавшему Брайко официанту и дружелюбно-пирожковому кафетерию. Илларион пропустил Матеаша вперед, позволил сыну потрогать огнетушитель на подносе, и вошел в зал, пропитанный вкусными горячими ароматами. Есть захотелось невыносимо, и он понадеялся, что не опозорится бурчанием в животе. Братислав недовольно фыркнул, замотал головой.