Внучка Бабы-яги

Внучка Бабы-яги

Моська Крылова

Глава 2

Двадцать пять лет спустя

Минутная стрелка приблизилась к двенадцати, и часы начали хрипловато отбивать положенные одиннадцать ударов. Людмила встрепенулась, убавила громкость телевизора и ещё раз окинула взглядом праздничный стол. Да, всё было в порядке: в салатнике возвышался горкой оливье, рядом краснела свёкольным бочком селёдка под шубой, в центре истекала соком запечённая с картофелем телятина... Вот только того, кто должен был разделить с нею праздничный новогодний ужин, за столом не наблюдалось.

Она в который раз нажала кнопку вызова на телефоне, вслушиваясь в длинные гудки, которые вскоре сменились короткими — абонент «Любимый муж» вновь не принял звонок и сбросил вызов. Через минуту прилетело сообщение:

«За рулём. Приеду — объясню».

Людмила прочитала скупые четыре слова и выдохнула с облегчением: всё в порядке. Наверное, опять задержался на работе, как это часто случалось в последнее время. Новая должность, увеличенная нагрузка, штат работников в подчинении — это требовало много времени и усиленного внимания, поэтому она старалась на мужа не обижаться и изо всех сил создавала дома благоприятную обстановку: готовила вкусно, убирала тщательно и себя держала в идеальной форме.

Да вот только не замечал любимый муж её стараний, не до этого ему было — возвращался домой поздно, ужинал без аппетита и засыпал сразу же, как голова касалась подушки. Даже в выходные, которые другие семьи проводили вместе — дома или нет — теперь тоже стали рабочими днями. Положение начальника обязывало.

— С новым годом! — закричали на улице, и тёмное небо осветилось разноцветными всполохами фейерверка. Многочисленные голоса загомонили, заулюлюкали, подхватывая весёлую волну и заражаясь праздничным настроением... Такие радостные и безмятежные.

Людмила погасила свет и подошла к окну. Там, за тяжёлой портьерой, шла своим чередом другая жизнь — насыщенная событиями, спонтанными решениями, неожиданными сюрпризами. Те, другие, люди сцеплялись руками и ходили вокруг ёлки, нестройно выводя песню про замёрзшее в лесу дерево, а она смотрела на их безудержное веселье, нелепое копошенье в снегу, глупые ужимки — и понимала, что у неё не было с ними ничего общего. Пусть они жили в одном городе, дышали одним воздухом, ходили по одним улицам — их всё равно разделяла пропасть.

И с каждым днём это ощущалось всё более явно, будто разлом, появившийся однажды, ширился и углублялся, грозясь отделить её от мира полностью и оставить в изоляции.