Я здесь

Звук, вылетевший из его рта, был больше похож на хриплое карканье, чем на описанное его незнакомкой «виски со льдом», но сейчас Северуса это мало волновало. Протянув вперед руку, он один за другим разжимал пальцы, пока, наконец, на его раскрытой ладони не оказался маленький стеклянный шар.

— Я ищу ведьму, которая прислала мне этот подарок на День святого Валентина.

Северус знал Гермиону так хорошо, что не мог не заметить, как ею овладела гриффиндорская храбрость. Она гордо выпрямилась, подняла голову, аккуратно сложила руки перед собой и, не сводя с него глаз, ответила:

— Я здесь.

Эти слова… произнесенные вслух голосом, полным целеустремленности, уверенности… Честности. Гермиона не стыдилась и не боялась… Она признавала свой поступок… И в этот момент открыто заявила о своих правах на него.

Северус двигался бессознательно (и позже он вообще не смог объяснить, как ему вообще удалось сократить расстояние), но внезапно Гермиона оказалась в его объятиях, и он целовал ее… Пил ее, как умирающий от жажды мужчина пьет ключевую воду.

На вкус Гермиона была похожа на клубнику и чай с ароматом розы, а волны ее слов снова и снова накатывали на него. Стон, вырвавшийся из его груди, был настолько наполнен потребностью и надеждой, что если бы в тот момент Северус был бы способен думать не только о женщине в своих объятиях, то ему стало бы стыдно за себя.

Со своей стороны, Гермиона и не думала сопротивляться, наоборот, она полностью сдалась ему на милость. Ее стоны и всхлипы только подстегивали его, и Северус все целовал ее и целовал.

Его тело так изголодалось по прикосновениям, что каждый раз, когда Гермиона касалась руками какой-то его части, боль смешивалась с удовольствием, и его переполняло буйство, казалось бы, должных его успокоить чувств.

Возвращение контроля над собой было мучительно-болезненным, но Северусу удалось взять себя в руки и всего на дюйм, но все же отстраниться от Гермиониных губ. Он открыл глаза. Гермиона распахнула свои, тепло и забота, которые Северус увидел в ее глазах, приобрели совершенно новый смысл, отличный от того, что он предполагал весь этот год.

Гермиона заботилась о нем не как коллега или знакомая… платонически и неприкасаемо, нет, она заботилась… как подруга, которая всю жизнь будет его поддерживать… Как любовница, которая прогонит прочь темноту и холод ночи… Как любящая его женщина.

— Я люблю тебя, Гермиона… Боги, я думаю, что люблю тебя уже несколько месяцев. Пожалуйста, скажи мне, что это не очередной сон.